Заговор

Окупается такая политика сторицей. Во-первых, всегда выгоднее объединять народ общим отвращением, нежели общей любовью. Люди ищут общности с теми, кто разделяет их вражду, и ничто так не отвечает общей сей страсти, как единый враг. Никому не придет в голову глупость утверждать, будто хилое единение флорентийских городов держится чем-то большим, нежели ненавистью к французским и испанским завоевателям. Если чужеземная угроза способна объединить эти тяготеющие к раздробленности народы, представьте, сколь надежно государство укрепило бы свое единство, отыщись общий супостат внутри его самого. Во-вторых, до тех пор пока народ изливает яд на малую толику людей, у него нет причин направлять свою вражду на правящих в пределах целых сфер. Страх пред народным возмущением, бунтом и даже сильным разочарованием становится уделом прошлого. Прочно займите чем-нибудь умы людей, и их мало будет заботить власть, им самим присущая. И в-третьих, всякого недовольного можно представить членом сообщества изгоев, не важно, принадлежит он к таковому или нет. Уже таким образом довольно просто отделаться от супостата, пока народ верит, что тот представляет угрозу безопасности государства.

Важнее всего, вероятно, то, что злоба не ведает границ и в конце концов способна вывести народ из себя. Приходит время, и, когда все члены зловредной секты окажутся уничтожены, вал людской ненависти принимается вхолостую биться внутри государства. Тогда-то демагог (используя памфлеты, подстрекателей и тому подобное) может придумать новую угрозу под личиной какой-то иной людской общности либо, что более благоразумно, возгласить, будто угроза всего лишь нашла тайное прибежище в другом государстве, каковое посему нуждается в искуплении.

Как же идеально подходит тактика сия природе человека! Люди суть никудышные твари, напыщенные, слабые и алчные, в непредсказуемой своей жизни руководствуются они не столько разумом, сколько грубой страстью. Дайте выход их враждебности, и они доставят вам мало вреда. В то же время только попробуйте умерить замах их когтистых лап, и они разнесут все вокруг. Так что демагог должен свести их враждебность воедино, натравить ее за пределы государства и тем самым усилить государство, расширить его границы. Расширение, захват владений, питаемые ненавистью, есть надежнейшее средство безопасности.

Должно быть ясно, что секта, обвиненная в подрыве государственных устоев, есть не что иное, как выдумка Блюстителя и Управителей. Ни единой секте не под силу устанавливать, жить государству или умереть. Однако здравомыслие очевидного не предмет заботы тех, кто стремится навести должный порядок в какой-либо из сфер бытия. Все, что им нужно, — это убедить народ в присущей опасности. А где же лучше учить народ, куда ему направлять свою ярость и ненависть, как не в школе, которая целью своей ставит борьбу с нравственной порочностью и моральным разложением? В чем же, значит, следует давать уроки? Взращивайте недоверие — и народ станет выискивать тех, кто представляет собой хотя бы малейшую угрозу государству. Взращивайте праведность — и народ истово обрушится на всех врагов. Взращивайте простые ответы и вражду — и народ выметет зло из своих собственных стен, утолив вожделение власти к завоеваниям во имя добродетели. В этом смысле образование и страсть к сокрушению работают рука об руку, утверждая незыблемость государства.

XVI. Отчего у государства не должно быть иных соперников

Созидание из хаоса в сфере экономической почти не требует общения с народом. Вместо этого Управителю сферы необходимо — на время — поставить под полную свою власть коммерцию, торговлю и обмен. Этому народ не слишком станет противиться. Ошарашенный внезапным взрывом хаоса и верно направляемый демагогом, он признает и примет необходимость решительных мер. Лишь экономист предстанет силой, не подверженной порче. Все земли окажутся под юрисдикцией государства. Все гильдии уступят власть государству. Оказывающих сопротивление заклеймят врагами, именем, к какому народ не испытывает никаких добрых чувств.

Если кто сомневается, что одному человеку — при одобрении народа — под силу захватить значительную власть в одной-единственной экономической области, пусть вспомнит хотя бы о выскочке Генрихе в Англии. Не секрет, что он вознамерился прибрать к рукам все церковные земли в этом царстве, если Рим не удосужится решить в его пользу вопрос о разводе с Екатериной. Король хорошо осведомлен, что народ никак не станет чинить препятствия его желаниям, поскольку он убедил людей, что избавляет Англию от порочного установления, то есть от святейшей Католической Церкви. Даже угроза отлучения не отвратит его от еретических планов, а народ его — от горделивого лицемерия.