Заговор

— Как быть с людьми, которые, возможно, не захотят, чтобы вы нашли книгу? Их предупреждение прозвучало сегодня вечером весьма недвусмысленно. По всем фронтам. — Сара помолчала. — Это не игра.

— Поздновато объяснять правила. — Ксандр повернулся к ней, голос его звучал увереннее. — Видите ли, вы пришли ко мне. Понимаю, вы считаете, что теперь мне угрожает какая-то опасность, только не покажется ли странным всякому, кто проявляет интерес к сделанному мной за последнее время, если я не поеду на конференцию? Я несколько месяцев готовился к ней. А после конференции я решаю завернуть во Флоренцию — навестить старого друга. Что в этом необычного? — Он подождал ответа. — Вы хотите узнать, как эта книга связана со всем этим. Значит, вам нужен кто-то, кто сумеет ее расшифровать и у кого есть доступ к Карло. А это — я. В прошлом я оказал ему кое-какие услуги, так что на несколько дней он забудет про свою паранойю. Я только хочу сказать, что я вам нужен.

— Мне действительно нужен человек, который знает, что делает.

Теперь пришел черед Сары задуматься. Убедить его отказаться от поездки ей вряд ли удастся. А если он исполнит задуманное… может, кое у кого это вызовет сильное изумление и он станет еще более значимой целью? Значимая цель — вот фраза, которую Сара месяцами, годами не подпускала к своим мыслям. А теперь она вернулась — довольно легко.

К тому же совершенно ясно: Притчард точно знал, что делал. Посылая ее, позволяя возиться с такими, как Джасперс, он рассчитывал на ее чувство ответственности. Тогда уноси ноги. Сам в это никогда не верил, знал, что она ни за что не клюнет на такую наживку. Он разыграл ее, как карту, — и с блеском. Никаких неувязок. Остается вопрос: зачем? Зачем силком тащить ее обратно?

Сара взглянула на ученого. Его логика, как ни противно признавать, до досады точно била в цель. И впрямь, что же все-таки она собиралась делать с документом, заполучив его? И снова из глубины прорвался (уже как-то приглушеннее, чем раньше) голос: Чьей жизнью играешь, Сара? Чьим доверием?

— Учитывая, что остановить вас мне, в общем-то, нечем…

— У вас есть выбор?

— Не очень похоже, чтобы был, да? — Она встала и посмотрела ему прямо в глаза. — Вы должны обещать мне, что не предпримете ничего, пока конференция не закончится, пока он не вернется во Флоренцию. Обычное общение — и ничего больше.

— Почему? Не лучше ли…

— Нет. — Это уже настоящий агент отдавал приказы. — Помните: вы не единственный, кому известно, что он работает над рукописью. Вы носа не должны высовывать, во всяком случае, пока я не приеду.

Теперь пришел черед Ксандра удивляться.

— Пока вы… А не привлечет ли это внимания наших «друзей» из проулка?

Его наивность начинала терять очарование.

— У меня есть кое-какие дела в Швейцарии, так что в любом случае я буду по соседству. И помните: досье на трех наших «друзей» в моих руках. Если дело пойдет туго, — она вновь выдержала его взгляд, — приятно иметь рядом знакомую, которая знает, что делает. — Она помолчала. — Я вполне могу пригодиться вам… на каком-то принципиальном уровне.

* * *

Дети носились по полю, резво швыряя друг в друга снежки, и те ракетами прочерчивали ночное небо, устремляясь к едва различимым целям. Большое пространство открытой площадки, удобно приютившейся у подошвы длинного холма, резко обрывавшегося со стороны красного кирпичного дома, служило превосходным полем сражений. Звенел смех, отзвуки его заглушались топотом сапожек, сновавших туда-сюда по морозному снегу. Небольшой, поросший лесом участок по краям этой маленькой арены наделял картину духом умиротворения.

На вершине холма маячила одинокая фигура человека с сигаретой в руке, другую руку он, согревая, засунул поглубже в карман.

Йонас Тиг наблюдал, как вился дымок сигареты, смешиваясь с клубами пара от дыхания, вырывавшегося из ноздрей. Он знал, что курить нельзя: доктор все убеждает его бросить — только Тиг вовсе не из тех, кто отвергает радости жизни. По нему, здоровяку под шесть футов ростом, с выдающимся животом, это заметно, хотя грудь колесом и скрывает наиболее яркие приметы избалованной натуры. Двести двадцать пять фунтов живого веса благоразумно умещались в границы двубортного блейзера.

Увиденное внизу принесло ему мимолетное облегчение: эти ребятишки так не похожи на других, в его собственном мире. Йонас прикрыл глаза, сбросив с плеч заботы последних нескольких месяцев и выкинув из головы мысли о событиях минувших полутора дней. Воспоминания о собственном детстве: заливистый смех, пропитанные потом рубашки и носки, учащенное дыхание, внезапный взрыв снега на ничего не подозревавшей спине. Насколько же легче, насколько же ощутимее.