Заговоры и покушения

В феврале 1992 года «Известия» опубликовали материал с интригующим сюжетом — резкое обострение японо-американских отношений осенью 1941 года, повлекшее за собой начало Тихоокеанской войны, было инспирировано советской разведкой, осуществившей уникальную операцию по «коррекции» американской политики и втягиванию США в конфликт с Японией. Публикация тогда наделала немало шума. Судя по заявлениям различных ведомств, документальных подтверждений описанной версии не нашлось, в связи с чем о самой версии предлагалось забыть.

Сегодня о старом известинском расследовании в пору вспомнить вновь, отметив с удовлетворением, что газета была права. В номере влиятельной японской газеты «Майнити» за 21 ноября опубликован сенсационный материал, главным героем которого выступает ветеран советской разведки, лично принимавший участие в разработке и реализации строго секретной операции НКВД «Снег». Целью операции была ликвидация угрозы возникновения «второго фронта» на Дальнем Востоке. Средство достижения поставленной цели — провоцирование резкого обострения напряженности в американо-японских отношениях. План операции разрабатывался в условиях строжайшей секретности и курировался лично Лаврентием Берия, благословившим начало оперативных мероприятий в октябре 1940 года.

Прежде чем идти дальше в новые подробности, добытые «Майнити» у первоисточника, имеет смысл хотя бы кратко напомнить об интриге, рассказанной «Известиями» четыре года назад. Тем более что суть ее весьма занятна.

Итак, формально Тихоокеанская война стала далеким фронтом второй мировой 7 декабря 1941 года, когда японская авиация двумя «волнами» накрыла американский флот, мирно дремавший поутру в бухте Перл-Харбор. Фактически же дорога к ней была уложена значительно раньше, а последние мосты сожжены в ноябре 41-го, когда оборвались японо-американские переговоры в Вашингтоне. Тот осенний дипломатический тур был последним перед бойней. Стороны подошли к нему уже довольно ожесточенные, но, пока он велся, молчали пушки. 26 ноября госсекретарь США Корделл Халл передал японским представителям знаменитую ноту Халла, после которой все надежды на политическое решение рухнули. Этот документ содержал в себе 10 пунктов, составлявших, по сути, ультиматум и требовавших от Японии полного пересмотра внешней политики, ухода из Маньчжурии и фактически добровольной дипломатической капитуляции.

1 декабря в Токио состоялся вошедший в историю «годзэнкайги» — совет с участием императора, на котором было принято решение атаковать США. 2 декабря адмирал Ямамото направил шифровку кораблям императорского флота: «Поднимайтесь на Нитакаяма 1208». (Нитакаяма — это название горы на Тайване, бывшем в ту пору японской колонией, а 1208 — восьмого декабря, с часовой разницей — седьмое на Гавайях). В указанный день «восхождение», последовавшее за нотой Халла, состоялось: Япония на ультиматум ответила в Перл-Харборе. Можно много говорить о том, что трагическая развязка в декабре 1941 года была предопределена всем ходом событий и обусловлена японским экспансионизмом

Это, наверное, будет правильно. Но все же спусковым курком войны стал американский ультиматум. Его собственная история и есть тайна. Причем, как раньше казалось, а теперь выяснилось доподлинно — это наша тайна, отечественная.

У тайны есть и имя, и происхождение. Его папа с мамой носили фамилию Вэйс и были выходцами из Литвы. Перебравшись в Америку, Вэйсы поменяли орфографию, и новые поселенцы с Востока стали Уайтами. Уайты были примерными гражданами Соединенных Штатов, а наследник со звучным именем Гарри Дэкстер Уайт достиг таких карьерных высот, о которых никто в семье и не думал. Его личная биография как бы наглядно иллюстрировала идею американской мечты — от безвестности и нужды через упорный труд к вершинам влияния и могущества. Гарри участвовал в первой мировой, затем закончил Станфорд и продолжил обучение в Гарварде, преподавал экономику в университетах и колледжах, а в 1934 году по рекомендации профессора Чикагского университета Якоба Вайнера попал в исследовательский отдел министерства финансов, созданный министром Генри Моргентау.

Кадровое приобретение оказалось чрезвычайно удачным — Уайт, по воспоминаниям, был великолепным экономическим стратегом и блестящим аналитиком. При его участии был основан вексельный фонд, подписано первое в своем роде валютное соглашение между США, Францией и Британией, ему же принадлежала идея формирования Всеамериканского банка и валютного фонда, крестным отцом которых он являлся. В финансовой бюрократии США Уайт дорос до высшей планки, заняв должность заместителя министра финансов и получив в свое кураторство все валютные операции, финансовое обеспечение действий американских ВМС и Сухопутных сил в период второй мировой войны. Уайт формировал и послевоенную мировую финансовую политику, будучи американским представителем на переговорах в Бреттон-Вудсе и получив назначение первого «посла» США в МВФ.