Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Наконецъ, опять напомню, что очерченный въ этой главѣ процессъ не является единственнымъ путемъ, какимъ слово пріобрѣтало себѣ авторитетъ магической силы. Рядомъ существовали и другіе источники; но сейчасъ я ихъ оставляю въ сторонѣ. Теперь же постараюсь показать, что въ эпическихъ заговорахъ дѣйствительно сохранилось указаніе на забытые обряды, изъ которыхъ развивались различные мотивы. Вѣхи эти, какъ я уже говорилъ, очень рѣдки. Но онѣ все-таки существуютъ.

IV Заговорные мотивы

[140] Ни на одномъ изъ мотивовъ не удается полностью прослѣдить описанный выше процессъ развитія. Объясняется это, конечно, тѣмъ, что въ запись попала лишь ничтожная часть существовавшихъ когда-то редакцій, и изслѣдователю приходится довольствоваться только скудными крохами. Различные мотивы въ имѣющихся записяхъ съ большей или меньшей полнотою представляютъ различныя стороны этого процесса. Въ однихъ, напр., сохранилось больше указаній на исторію отмирающаго обряда. Въ другихъ — на ростъ эпической части. Въ третьихъ — на роль симпатическихъ эпитетовъ при разработкѣ миѳа, вошедшаго въ заговоръ и т. д. Поэтому въ большинствѣ случаевъ отдѣльные мотивы и будутъ иллюстрировать отдѣльные историческіе этапы. Общее же представленіе должно получиться отъ всей ихъ совокупности. Какъ ясно изъ предыдущаго, первое мѣсто въ исторіи заговорнаго мотива занимаетъ процессъ отмиранія породившаго его обряда. Это отмираніе снимаетъ путы съ сопровождающей обрядъ формулы и даетъ полный просторъ ея развитію. Поэтому я и начну съ такого мотива, гдѣ данный процессъ выразился ярче всего.

Начну съ мотива чудесной щуки. Онъ развился въ заговорахъ отъ грыжи. Наиболѣе распространенный способъ лѣченія этой болѣзни — "загрызаніе" грыжи зубами. Иногда просто «пригрызаютъ», закусываютъ больное мѣсто^{613}). Но чаще при закусываніи поясняютъ дѣйствіе.

Такъ, напр., приговариваютъ: "Не ты меня загрызаешь, а я тебя грызу. Тьфу, тьфу! я тебя загрызаю"^{614}). "Не тѣло и не пупъ кусаю, а кусаю злую и лихую грыжу, выживаю изъ тѣла и укрѣпляю раба божьяго на вѣки"^{615}). Разъ закусывается не тѣло и не пупъ, то вмѣсто пригрызанія пупа можно, очевидно, пригрызать и что-нибудь другое. Такъ оно и есть. Пригрызаютъ, напр., щепку съ тѣмъ же символическимъ значеніемъ^{616}). Это чистѣйшій видъ симпатическаго лѣченія изобразительнымъ дѣйствіемъ. Въ заговорной формулѣ пока нѣтъ ничего непонятнаго. Но существуетъ цѣлый рядъ заговоровъ отъ грыжи, въ которыхъ говорится о какой-то чудесной щукѣ. Откуда взялся этотъ образъ? Миѳологи усмотрѣли въ немъ отраженіе миѳа о божественной рыбѣ. Для Мансикка рыба — символъ Христа. Не будемъ объ этомъ спорить, а только посмотримъ, нѣтъ ли указаній на то, какъ явился образъ щуки въ заговорахъ отъ грыжи и какъ онъ развивался. Вотъ одинъ изъ самыхъ простыхъ заговоровъ, въ какомъ встрѣчается щука.

Послѣ шаблоннаго вступленія — "Въ чистомъ полѣ течетъ рѣчка медвяная, берега золотые; плыветъ по этой рѣчкѣ рыба, а имя ей щука. Зубы у ея желѣзны, щеки мѣдны, глаза оловянны. И тая щука желѣзными зубами, мѣдными щеками, оловянными глазами загрызаетъ, закусываетъ и заглядываетъ лобочную грыжу, киловую грыжу" и т. д. слѣдуетъ перечень грыжъ и шаблонная заключительная формула^{617}).

Прежде всего, какъ могъ попасть въ заговоръ образъ какой бы то ни было щуки? Грыжу можетъ «прикусывать» не только человѣкъ. Часто прикусываетъ и мышь. Къ пупку припускаютъ голодную мышь, и она его прикусываетъ^{618}). Сходнымъ пріемомъ лѣчатъ коровье вымя, выскребая болѣзнь когтями кота^{619}). Вѣроятно, кошачьи когти и

166