Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 14

Во вторник зашла Александра, по-хозяйски достала из сумки фату и платье, велела примерить, и я примерила. Она рассказала, как ездила в райцентр, в магазин для молодоженов, и спросила, какой я ношу размер обуви. В этот момент вошла моя мама, она была выходная. Увидев меня в одежде невесты, мама опешила. А потом маму возмутило, что никто ее согласия не спросил, а ведь я считалась еще несовершеннолетней, к тому же единственной дочерью. Мама моя характерная и стала кричать на соседку, гнать ее из нашей хаты вон. Но в какой-то момент она вдруг осеклась и замолчала, будто кто-то невидимый заткнул ей рот. Но не это привело меня в дрожь, а то, что рядом с мамой сидели черные коты и, подняв морды, глядели прямо на нее. Никто не убедит меня в том, что коты пришли в наш дом вместе с их хозяйкой. Ведь перед этим Александра сама говорила, что зашла к нам прямо с электрички, после поездки в райцентр, в свадебный салон.

На другой день к нам пришли наша фельдшерица Козыхина, дядя Федя и наш директор школы. По их виду стало понятно, что что-то случилось ужасное. Мне сообщили, что моя мама упала на вилы и что у меня больше нет мамы.

Во время похорон Александра Филипповна и Миша не отходили от меня ни на шаг. А когда после поминок все разошлись, Александра мне сказала:

– Если еще раз хочешь увидеть мать, посмотри в окно в 12 часов ночи. Другого раза свидеться у тебя больше уже не будет.

Сперва с испугу я села в тот угол, где не было ни одного окна, но к 12 ночи я встала и ноги сами привели меня к окошку. Страх не давал мне раздвинуть занавески. Но мысль, что я уже никогда не увижу маму, придала мне решимости. Переборов страх, я отдернула одну занавеску. Прямо напротив меня за окном стояла мама. Она была в том, в чем я ее похоронила. Кивком головы мама вызывала меня на улицу. Все тело мое покрылось мурашками. В голове у меня помутилось, я осела на пол. Было желание забиться под кровать, но я не могла сдвинуться с места.

А через два дня, ночью, пришли ко мне Александра, ее муж, Миша и старуха. Они объявили сватовство, сами накрыли на стол, усадили меня рядом с Мишей, а затем уселись сами. На столе был церковный кагор, кутья, две рыбины и каравай черного хлеба.

Я стала мямлить, что односельчане станут меня осуждать, нельзя делать свадьбу, пока маме год не выйдет. В ответ я услышала, что свадьба будет в их узком кругу, а людям, если что, скажем, что ты беременна, вот и перешла к нам жить снохой.

Как они сказали, так все и было. Наша свадьба была ночью. Нас было пятеро и еще были... коты. Да, еще забыла сказать, что благословляла нас их бабка не иконой, а печной кочергой. Они смеялись при этом детским смехом.

Вот еще что странное было. Они мне каждый день казались разными, то есть как бы лицо у них становилось другое. То вовсе они молодые, а то старые, как бабка. Однажды я вошла в свинарник, а там моя свекровь стоит рядом со свиньей на четвереньках и ест с нею помои. Я не удержалась, вскрикнула:

– Что вы делаете, это же свиньям.

Она ответила:

– Пробую, чтоб не было горячим.

Спрашивала ее, как это она с одной горсти муки целый таз пирогов печет. В ответ услышала: “Вот поживешь, заслужишь и тебя научим”.

За Михаилом первые месяцы ничего сомнительного не замечала, зато потом он удивлять меня начал больше своей матери.

Однажды я проснулась ночью, Михаила рядом нет, а надо сказать, скучала я по нему безумно. Сейчас-то я понимаю, что это их заслуга была, а тогда я встала с постели, прошлась по дому, нет его. И было у меня такое чувство, если его не найду, умру. Метель была в ту ночь ужасная. Вышла я за порог на улицу, вижу два следа рядом, как бы человек на этом самом месте долго стоял, а ни вперед ни назад следов больше нет. Подняла я голову, а на крыше ямы от следов. Закричала: “Миша!” И тут же столб снежный рядом образовался, воронкой крутит, гляжу, а это муж мой в фуфайке, весь в снегу стоит и хохочет.

Потеряла я счет времени. И чудные дела, в зеркало на себя смотрю – то старуху вижу, то школьницу.

Однажды свекор со свекровью и с бабкой в город уехали, я вроде как от сна проснулась. Гляжу вокруг себя, стены вроде как знакомые, а где я, не помню. Неожиданно про маму вспомнила, расплакалась. Надо сказать, Михаил всегда знал, о чем я думаю, как и его семья. Вот тут-то мне муж мой и говорит:

– Хочешь, я тебе твою мать вызову?

Обрадовалась я ужасно, обещала, что не заговорю с покойницей, только лишь посмотрю, полюбусь на свою мамочку.

Ночью Миша зажег много-много свечей, закрыл все зеркала и стеклянные дверки у шкафов, сел в угол и стал читать какую-то старинную книгу. Меня он в очерченный круг на колени поставил. Слышу, кто-то в сенях идет, смотрю: мама моя родненькая в дверь заходит. Встала возле круга, глаза пустые, как стекляшки немытые, смотрит и губы кривит. Вдруг я поняла по губам, что она говорит: “Церковь, церковь”. Захлопнул книгу Михаил, и все, как будто и не было моей мамы.

На другой день ластилась я к мужу, как все их четыре кота. Уговорила его свозить меня в город. Едем мы с ним в электричке, а он морщится. Я его спрашиваю:

– Болит что-нибудь?