Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 17

«Однажды я возвращалась из магазина и увидела во дворе нашего дома нескольких таджиков, наряженных в толстые стеганые халаты. Среди них крутились дети и хватали всех подряд за руки, выпрашивая денег.

Я заметила старика, сидевшего на лавочке возле нашего подъезда. Я молча прошла в дом и вошла в квартиру. Не успела я еще разобрать сумку с продуктами, как в дверь позвонили. Я решила, что это мой внук вернулся раньше времени из школы, и, не спросив, кто там, открыла дверь. На пороге стоял тот самый дед-таджик. Он протянул руку и попросил кусок хлеба. Я хотела прикрыть дверь, чтобы пойти за булочкой, но было как-то неудобно, поэтому я скрепя сердце предложила ему войти.

Из кухни я ему принесла булку и пакет молока. Но он мне сказал:

–  Давай так. Я тебе помогу в том, в чем ты никогда не сможешь себе помочь, а ты мне за это отдашь то, что я попрошу.

Я вытаращила на него глаза, поражаясь его наглости. Ну что он может мне дать и что может взять?

Золота у нас не было отродясь. В кошельке – последние сто пятьдесят рублей, оставшиеся от моей пенсии.

Я одна воспитываю внука (моя дочь и зять разбились на машине семь лет назад, когда Илюшечке было всего полгода).

Я смотрела на него молча, и меня душила злоба.

“Сволочь, – подумала я, – понаехали к нам в город и, как паразиты, живут за наш счет, выпрашивают еду, одежду и деньги. Нет чтобы идти работать”.

Мне нестерпимо захотелось вытолкать его за порог, ведь я, дура, от внука оторвала это молоко и булку, а деду все мало, еще и хитрить начал.

Все это быстро промелькнуло у меня в голове, и я сказала:

–  Знаешь, дед, давай-ка топай отсюда.

Но он усмехнулся и тут же слово в слово повторил все, что я только что подумала. Правда, говорил он с небольшим акцентом.

Я так и остолбенела:

–  Откуда ты, дед, знаешь, о чем я думаю?

В ответ он сказал:

–  А я все знаю. Хочешь, я тебе покажу на воде все, что ты пожелаешь?

Меня поразило то, что он прочитал мои мысли, и я уже не артачилась, а делала все так, как он говорил.

Принесла табуретку, налила в чашку воды и по его приказу села напротив чашки.

Терять мне было нечего, и я захотела поглядеть, на что он действительно способен.

Он положил в воду четки и крест и спросил:

–  Говори, что бы ты хотела увидеть в воде.

Я не задумываясь сказала, что хотела бы увидеть свою дочь.

Мне было велено внимательно смотреть на воду. На какую-то долю секунды мне показалось, что я сплю. Я видела дорогу, ведущую к кладбищу, где были похоронены мои дочь и зять. Затем я увидела их оградку и памятник. И вдруг передо мной промелькнуло лицо дочери, лежащей в гробу. Оно было отвратительного зеленого цвета, и по ее лбу ползали какие-то мелкие черви. Мне стало плохо, и я вскрикнула. Дед быстрым движением вытащил из воды свои четки и стал меня ругать за то, что я не сдержалась.

Потом я уговорила его показать будущее моего внука. И снова поверхность воды заколыхалась, и передо мной стали проплывать лица людей. Кого-то из них я знала, кого-то – нет. Неожиданно я увидела лицо моего внука: оно менялось, становилось все старше и старше. Я видела, как он идет пьяный и грязный, и снова я не выдержала, и слезы полились у меня из глаз. На этот раз дед не стал меня ругать и лишь сказал:

–  Ты отдашь мне десять лет своей жизни, а я помогу тебе и изменю судьбу внука. Он никогда не будет пьяницей, станет жить нормальной человеческой жизнью. Сама ты не сможешь изменить судьбу. Я знаю, что у тебя нет денег и драгоценностей, поэтому ты отдашь мне десять лет своей жизни. Я проживу девяносто лет, а ты всего лишь шестьдесят. Но ты сама должна этого захотеть и без сожаления отдать мне свои годы, иначе ничего не получится.

Конечно же я согласилась на все условия. Зачем мне долгая жизнь, если мой внук, смысл моей жизни, все, что осталось у меня от погибшей дочери, сопьется и загубит свою жизнь?

Потом дед читал какие-то заклинания, ходил вокруг меня раскинув руки, а я чувствовала, будто от моего тела отрывают кусочки мяса. Мне было больно, но боль была тупая и чувствовала я ее словно сквозь сон.

Позже он ушел, а я легла спать. Все, что я смогла, я сделала для своего Илюшечки. Единственное, о чем я жалею, – это о том, что я никогда не увижу его детей, не успею я, ведь скоро уже отправлюсь на тот свет».