Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 36

Однажды я убирала старые могилы. Маме было поручено все с них убрать, так как эти могилы администрацией было решено снести и использовать их под повторное захоронение. Мест на кладбище не хватало, а заброшенным могилам было по семьдесят лет. Разбирая одну такую могилу, я увидела в провале земли старый, заплесневелый ящик, наподобие сундучка. Вынула его и отряхнула от налипшей на него земли. Не скрою, в тот момент мое сердце екнуло от наивной надежды увидеть в этом ящичке какое-нибудь добро. Прячут же иногда люди ценности или деньги, а мне бы это очень бы пригодилось, жили мы с мамой и доченькой небогато.

К моему разочарованию, я не увидела в нем ни золота, ни серебра. В ящике была какая-то старая деревянная кукла, которую нельзя было даже назвать хоть капельку привлекательной. Тело ее и голова были вырезаны вручную, из цельного куска дерева, и, глянув на нее, я подумала: „Надо же, какой-то Буратино, но только не такой, как в детском кино, а в некоторой степени даже жутковатый". Кукла и вправду выглядела ужасно. Она была абсолютно черной, видимо, из-за старого дерева, и я решила, что в этой могиле семьдесят лет назад была похоронена девочка. Возможно, эту игрушку положили ей в могилу, так как покойная ее очень любила. Подумав так, я уже собралась выкинуть эту находку в общую кучу мусора, которую чуть позже должны были вывезти рабочие мужики.

В этот самый момент случилось совершенно невероятное. Моя дочь Маша, которая никогда ничего не брала в руки и не признавала игрушек, протянула руки к найденной деревяшке и стала лепетать: „Най! Най!" – это на ее языке означало: „Дай! Дай!" А ведь Машенька моя до тех пор не говорила! Я попыталась не дать игрушку, ведь она из могилы, но по кладбищу тут же пронеслись дочкины вопли. Она кричала так пронзительно и отчаянно, что я была вынуждена отдать ей деревянную куклу, предварительно ополоснув ее водой из бутылки. Как только эта кукла попала к ней в руки, она прижала ее к груди и засмеялась. Это тоже было настолько необычно, что у меня похолодело в груди.