С этого момента моя Маша не желала расставаться со своим приобретением. Она начинала кричать, переставала кушать и спать, если только кто-то хотел ее куклу забрать. Она обожала свой чурбан и гладила его ладошкой, как гладят дети котят. Я стала замечать (да и нельзя было этого не заметить!), что моя дочь меняется на глазах. У нее смягчились и разгладились черты лица, оно стало приобретать человеческое выражение. Исчезли уродливые гримасы и туповатый, остановившийся взгляд, он стал живой и осмысленный, а движения рук и ног – скоординированными. Дочь перестала ходить под себя, она начала проситься на горшок, а затем и сама стала ходить в туалет, как все нормальные люди. Сперва она агукала и ворковала со своей куклой, затем стала все четче и четче говорить. Прекратились истерики и бесконечные слезы. Не сразу, а постепенно она превратилась в адекватного, абсолютно здорового ребенка.
Шло время, Маша научилась читать и писать. С удовольствием пела, танцевала и слушала музыку. Очень любила наряжаться и наряжала свою куклу, мы вместе с ней шили для ее любимицы красивые одежки. Однажды я заметила, что Машенькина кукла стала как бы гораздо меньше, чем была. Не веря своим глазам, я достала из кукольной коробки те первые платьица, что были сшиты мною полгода назад. От увиденного я оторопела – все прежние кукольные наряды были намного длиннее, чем те, что я шила теперь. Я старалась найти этому хоть какое-то объяснение: может, кукла усыхает, думала я, ведь она вырезана из дерева, а дерево, наверное, должно усыхать. Не придумав ничего другого, я постаралась выкинуть эту мысль из своей головы.
Шло время, и в какой-то момент, слушая, как дочка читает стихи, я поняла, что девочка наша должна учиться. Она умела считать и писать, но этого было уже недостаточно. Мы оформили Машеньку в школу, предварительно обследовавшись и пройдя комиссию. Когда мы проходили ВТЭК, все выпучили глаза. Присутствовавшие врачи выглядели обескураженными и пораженными, им было непонятно, как и кто мог дать инвалидность по ДЦП абсолютно здоровому ребенку?!