Заградотряд времени

За нами, за рощей, послышалась стрельба, рев моторов. Первой мыслью было — немцы обошли! И в роще не укроешься: ее за четверть часа пройти из конца в конец можно и деревья редкие.

Слева, за опушкой, показались танки с десантом на броне. Я, как увидел, прямо от сердца отлегло: наши танки — легкие БТ и средние Т-34. Ура! Поживем тогда еще!

Танки с ходу прогромыхали к немецким позициям, десант спрыгнул перед самыми окопами. Началась интенсивная перестрелка, пули залетали и сюда.

Танки легко прорвали неукрепленную оборону немцев и покатили дальше. Конечно, чего им укрепляться — ставить доты, траншеи рыть? Они рвались к Москве и не собирались здесь застревать надолго. Только вот не учли, что им не Франция тут, а бескрайний Советский Союз. Земля немереная, да люди упорные, которые за нее постоять могут.

Прибежал лейтенант Иванищев:

— Жив, танкист?

— Жив.

— Молодец, Колесников!

Как будто это только от меня зависело.

— Поднимай бойцов, пусть у убитых немцев оружие берут и — вперед, наших догонять.

И то верно.

Поднялись мы из окопов, пошли на бывшую нейтральную полосу. Подивился я, как мало нас осталось. Подобрал брошенный немецкий автомат, снял с убитого подсумок и — вперед, где еще шел бой.

Танки, прорвав передовые позиции, ушли вглубь, но в окопах и оврагах еще оставались недобитые немцы — они стреляли по красноармейцам. Мы побежали туда.

Лейтенант держался рядом, все пистолетом размахивал. Потом отстал. Оглянулся я, а он убитый лежит.

Добивали мы немцев в мелкой траншее, в окопчиках, по кустам прошлись, чтобы ни одного не осталось.

Пехота, что танковым десантом была, дальше вперед ушла.

Кто-то из наших пехотинцев нашел в траншее ранец из телячьей кожи, а в нем — копченая колбаса да белый хлеб. Не иначе, сухой паек немцам принесли. Разделили мы еду по-братски да и съели ее мгновенно — настолько были голодными. Я даже вкуса не успел почувствовать: едва разжевав, глотал — так есть хотелось.

Поднялся:

— Ну что же, бойцы, тут такое дело. Похоже, по званию я тут старший остался. Лейтенанта Иванищева убило. Потому командование на себя принимаю. Слушай мой приказ! Строиться в колонну по двое, вперед — шагом марш!

Бойцы сначала смотрели на меня удивленно. Как же — чужой командует. Однако подчинились, команду выполнили — построились и зашагали вперед.

А было-то нас чуть побольше отделения. Надо своих догонять.

Долго шагать не пришлось. Километра через три-четыре мы увидели сгоревший танк БТ, чуть поодаль стоял еще один, а уж на пригорке чадил Т-34.

Бойцы из танкового десанта окапывались. И я скомандовал своим:

— Занять оборону, окапываться.

Передали по цепи: «Старшего — к командиру».

Где ползком, где перебежками я добрался до командира роты — младшего лейтенанта.

— Сержант Колесников прибыл. Со мной еще шестнадцать человек, — доложил я.

— Это хорошо, сержант. Мы из 21-й армии, приказано ударить в направлении Бобруйска. А вы чьи и откуда?

— Все из разных частей, остатки.

— А, понятно. Тогда в моей роте остаетесь, потери у меня большие. Из младших командиров никого не осталось. Будешь своими командовать. Слева холмик видишь? Занимай там оборону, закапывайся. Если наши танки подойдут, дальше вперед пойдем. А не будет их — здесь стоять будем.

Мы окопались — правда, из последних сил. Все устали, да и еды снова не было, поэтому вырыли окопы неполного профиля. А к вечеру подоспело подкрепление — довольно устаревший танк Т-28 и два взвода бойцов.

Многобашенный танк относился к танкам прорыва, был тихоходен и с относительно тонкой броней. Как он уцелел, в каких складах его сняли с колодок? Даром что пушек аж три, да все маломощные. Такой даже против Т-III бой не выиграет. А экипаж — чуть ли не целое отделение пехотное. Однако же пехотинцы с прибытием танка приободрились.

Насколько я понимал в ситуации, единой линии обороны у наших войск не было. Существовали островки обороны у крупных городов и на танкоопасных направлениях — на крупных шоссе и железной дороге.

Утро началось с вообще доселе мною невиданного. Над нами пролетели две тройки советских бомбардировщиков СБ, высоко над ними летел, прикрывая их, единственный истребитель И-15 «Чайка». Что бомбардировщики, что истребитель порядком устарели.

Мы наблюдали за нашими самолетами, пока они не скрылись за поросшим деревьями холмом. А через полчаса увидели, что назад возвращаются только бомбардировщики.

— Подбили соколов, — горестно произнес боец из соседнего окопа.

Да, похоже на то. Слишком тихоходны они были, а немцы имели хорошую противовоздушную оборону войск. Одни автоматические малокалиберные пушки «Эрликон» чего стоили. Насколько я помню, ничего равного у нас до конца войны так и не появилось.

До вечера было на нашем участке затишье — немцы не предпринимали активных действий. Мы выставили на ночь караулы и заснули беспокойным сном.