Загробная жизнь дона Антонио

А после того, как на его платке отец увидел кровь, он выгнал лекарей, отослал капеллана с поручением в дальний монастырь и рассказал детям про веселых счастливых селки, духов моря. Марина и Генри тут же загорелись на них посмотреть, стали упрашивать отца: покажи!

Они вышли в море смотреть селки в ужасно неподходящую погоду. Набежали тучи, поднялся ветер. Лодка раскачивалась на волнах. Но Марине совсем не было страшно — это же море, оно никогда ее не обидит! И отец сказал, что именно в такую погоду надо знакомиться с селки, а отец всегда говорил правду.

Их было много — лоснящихся коричневых и черных тел в волнах. Они высовывались из воды, пихали лодку, совали усатые морды под руки детям и ласково фыркали, звали поиграть. Марине ужасно захотелось поиграть с селки, ведь это было так весело! И Генри захотелось. Он даже перестал кашлять, и глаза у него разгорелись.

А отец разрешил. Прямо там, в море. Сказал: «Прыгай, малыш, не бойся. Ты же хочешь быть таким же красивым, сильным и веселым? Прыгай! Тебя ждут твои братья и сестры».

— Генри стал селки? — переспросила Марина. — Значит, это Генри пришел ко мне тогда?..

Она передернула плечами, вспомнив предсмертные крики Фитиля.

— Генри и море, — кивнул Нед. — Ты позвала их, они пришли.

Марина замолчала, глядя на танцующее пламя свечи.

Она позвала — брат пришел. Море пришло. Послушалось.

Все это так похоже на сказку. Страшную сказку.

Совсем не такого хотел для них отец. Или… не отец? Она — дочь фейри, в самом деле дочь фейри?.. Она сама — морской дух?..

У нее в руках словно сам собой оказался бокал сладкого вина.

— Выпей, Марина. И не делай трагические глаза барышни из баллады.

Она выпила. Отдала бокал Неду. Встряхнула головой.

— К кракенам трагических барышень. С отливом выходим к Усатому острову. Мне нужно увидеться с братом.

— Так точно, мой капитан! — Нед шутливо отдал честь. — Есть идти к Усатому острову!

Глава 24, в которой говорится о Генри Моргане и Генри Моргане

Лодка остановилась, зарывшись носом в гальку. «Роза Кардиффа» осталась далеко за спиной, так далеко, что виделась одним лишь силуэтом. Команде же наверняка и вовсе было не видно ни лодки, ни капитана. И прекрасно. Ни к чему им видеть своего капитана в растерянных чувствах.

Марина оглядела совершенно пустой остров — ни деревца, ни травки, разве что мох на выглаженных волнами и котиковыми телами камнях. И ни одного котика.

Нед сказал, к герцогу Джеффри они приходили сами.

Значит, придут и к Марине! Обязательно!

Она выбралась из лодки, с трудом вытянула тючок с тремя неправильными шкурами, уронила его на гальку, так, чтобы не доставал прибой. Посмотрела на море. Пустое, как остров.

«Ну же, селки, где вы?

Генри, брат!»

Показалось, море вздохнуло в ответ. Но ничего больше не случилось.

Пожав плечами, Марина вытащила из лодки корзинку с ветчиной, яблоками, свежими булочками и бутылью козьего молока. Генри обожал козье молоко. И лакричные леденцы. Марина взяла с собой и то и другое, хоть и очень сомневалась в том, что это все понравится селки.

Корзину и тючок со шкурами она отнесла подальше от воды, к большому плоскому камню, на котором удобно было сидеть. Достала яблоко, задумчиво его надкусила. Так живо вспоминалось, как они с Генри играли дома, в яблоневом саду, в поиски пиратских сокровищ, и Генри увлеченно рисовал карту, а потом они с визгом прыгали с дерева на «ничего не подозревающего» Неда…

«Я скучаю по тебе, Генри».

Отбросив яблочный огрызок, она глянула на море — и замерла. Как она не заметила? Вот же они, селки! Играют в воде, плещутся, смеются: котики вместе с людьми, и не поймешь, где котиковый мех, а где человеческие волосы, где ласты, а где руки.

— Генри? — тихо позвала она, не веря до конца, что среди морских духов найдется ее брат.

Один из котиков выбрался на берег. Крупный, гладкий, с седыми усами и длинными желтыми клыками. Огляделся, потряс головой и заревел. Ему откликнулись другие, из воды, и непонятно было — голоса котиков или людей?

Марина непроизвольно вздрогнула. Так же в точности селки кричали перед тем, как сожрать Фитиля. Заживо.

«О, черт. Надо успокоиться. Селки не причинят мне вреда. Селки — мои братья и сестры. Все будет хорошо».

Она глубоко вздохнула и старательно расслабила сжавшиеся на поясе в поисках оружия кулаки.

Все хорошо.

Хорошо?..

Дыхание снова перехватило, но уже не от страха: из моря выходил мужчина. Вот только что в волнах прибоя было почти черное, огромное и с виду неповоротливое тело, а стоило моргнуть, и появился человек. Такой знакомый, темноволосый, с ястребиным носом, загорелый…

— Отец?.. — еще тише спросила Марина, прижав ладонь к снова взбесившемуся сердцу, и сама себя оборвала: — Генри?

Он был неожиданно взрослым и невероятно похожим на отца. Те же глаза, та же улыбка. Только чуть моложе и борода заплетена в косицу. И из одежды — ничего.