Загробные миры

В конце концов кошка скользнула сквозь щель в деревянном заборе, и я не смогла последовать за ней. Но я практически подобралась к своей цели. Я шагала по переулку и поглядывала по сторонам, пока не уперлась взглядом в дом, который казался знакомым. У него была двускатная кровля, как и в доме убийцы, и толстый слой штукатурки. Не заметив на заднем дворе девочек-призраков, я только порадовалась.

Я застыла, переводя дыхание. Сегодня я узнала, что для преодоления законов физики нужно сосредоточиться. Мне совершенно не хотелось очутиться в ловушке собственной паники и застрять в заборе.

Когда я проходила сквозь ограду, звенья сетки потянули меня, но сдались с тихим металлическим звоном «шлеп-шлеп». Ни дать ни взять – бьющиеся сосульки! В доме убийцы не светилось ни одно окно, и, когда я поднялась по ступенькам, изнутри не донеслось ни звука.

Я была настроена решительно, но четкого плана я пока не разработала. Однако я очень хотела найти какую-нибудь улику для полиции. Кроме того, мне пока ничто не мешало. Здесь, на обратной стороне, я была невидима и неуязвима для любого живого существа.

Я сделала очередной вдох и переступила порог, шагнув из залитого лунным светом двора в царящую внутри темноту.

В доме стояла гробовая тишина. Воздух казался густым и все сильнее отдавал ржавчиной, пока та не превратилась в отвратительный привкус во рту. Я постепенно продвигалась вперед, вытянутыми руками нащупывая себе путь.

Затем я сообразила, что окна закрыты газетами.

– Мне совсем не страшно, – пробормотала я и замерла, давая глазам привыкнуть к сумраку. При мысли о том, что я могу обо что-нибудь споткнуться, у меня по коже бежали мурашки.

Обратной стороне присуще собственное свечение, серое и мягкое. Постепенно вокруг меня начала прорисовываться подсобка: крохотная комнатушка, где люди переобуваются и скидывают верхнюю одежду. Повсюду разместились полки с банками краски, садовый инвентарь и мешки с грунтом, сваленные в кучу в пыльном углу. Передо мной проступила еще одна дверь. Я немного успокоилась и быстро двинулась к ней.

Теперь я очутилась на кухне: сквозь окна лился лунный свет, и помещение казалось даже жизнерадостным по сравнению с мрачной подсобкой. На раковине не было ни пятнышка, в сушилке поблескивали стеклянные стаканы, плиточный пол из плитки, похоже, недавно мыли.

Нормальная кухня, насколько я могла судить, разве что холодильник чересчур большой.

Белый и сверкающий, длинный, как гроб, он занимал целую стену. Пока я таращилась на него, заработал компрессор, из-за которого загудел пол под ногами. Наверное, не проблема затолкать внутрь взрослого или ребенка.

Но мое тело осталось в Сан-Франциско, поэтому я была привязана к обратной стороне и не могла распахнуть дверцу. Все, на что я была способна – проходить сквозь предметы.

Я положила руку на холодный металлический кожух холодильника. Под ладонью вибрировал мотор. Я зажмурилась и, чтобы сконцентрироваться, медленно сосчитала до сотни.

Не размыкая век, я наклонилась над тихо гудящим устройством и силой воли проникла за твердый металл. Ледяной воздух коснулся носа, а потом обдал щеки и лоб, как будто я погрузила лицо в воду.

Самое трудное заключалось в том, чтобы открыть глаза, не зная, что ждет меня здесь, в нескольких сантиметрах от лица. В сером свете обратной стороны глаза разобрали что-то комковатое и бесформенное…

Замороженный горошек в пакетах.

А еще там лежали серые картонки с мороженым, завернутые в целлофан бифштексы и гора упаковок с гелем, вроде тех, которые использовал папа, когда он травмировал ногу во время бега трусцой.

Похоже, у злодея были больные колени.

Я молча стояла в блеклой, без единого пятнышка, кухне и дрожала. Холодильник выглядел плотным, но теперь куда менее угрожающим.

А если меня занесло вообще не в дом убийцы?

Рядом с кухней располагалась гостиная, где главенствовал гигантский телевизор. Диван оказался старым и несовременным, однако опрятным, с пухлыми толстыми подушками. Ни семейных фотографий, ни кресел для гостей, только низкий раскладной столик вроде кофейного.

За дверью находился коридор. Доски пола выглядели так, словно того и гляди заскрипят, когда я на них наступлю, но, к счастью, я была невесома, как привидение. Я миновала ванную комнату, заметила шкаф с бельем, две закрытые двери и, наконец, достигла парадного входа в бунгало.

Я по очереди приложила ухо к двум внутренним дверям, но не расслышала ни звука.

Выбрав одну наобум, я попала в тесный из-за дубового стола кабинет. На столешнице лежали навороченные ручки, безупречно выровненные по размерам. Дом был до одержимости чистым, совсем не похожим на комнату ужасов, которую я себе воображала: ни свисающих с потолка крюков и цепей, ни слоя въевшейся грязи.

Письменный стол имел четыре выдвижных ящика, а полки на дальней стене были уставлены скоросшивателями с аккуратными наклейками. Вряд ли они кишели доказательствами его убийств, разве что за «Правительственными налогами» могло скрываться нечто любопытное. В любом случае, мне их было не открыть. Для этого мне пришлось бы явиться сюда во плоти.