Загубленная жизнь Евы Браун

Тут, как я в итоге выяснила, она права. Как ни трудно в это поверить, Ева не являлась членом — а тем более пламенной последовательницей — возглавляемой Гитлером партии. Я подозревала нечто подобное (это бы просто не вязалось с ее характером и желанием Гитлера держать ее подальше от любого рода политических дел), но в феврале 2005 года я нашла доказательство в Hermann Historica, авторитетном аукционном доме Мюнхена, специализирующемся на военных реликвиях. Я провела все утро за арендованным столом в окружении древних мечей, заржавевших шлемов, штыков и униформ (по большей части периода Веймарской республики), а также широкого ассортимента предметов времен Третьего рейха, ожидающих своей очереди на продажу, листая каталоги Hermann Historica c 1980 по 2004 год. После многочасовых поисков и нескольких чашек крепкого кофе, нацеженного из автомата в углу вестибюля для восстановления ослабевающей сосредоточенности, я наткнулась на свое доказательство. Лот № 4549 на аукционе, состоявшемся 10–11 ноября 1989 года, был надписан: Mit der Verleihung des Parteiabzeichens an Eva Braun, folgte Adolf Hitler seine Gepflogenheit, Persönlichkeiten die seine besondere Wertschätzen besassen, auch dann in dieser Form auszuzeichnen, wenn dies nicht Parteimitglieder waren. Переводится это примерно так: «Награждая партийным значком Еву Браун, Адольф Гитлер следовал своему обыкновению выделять таким образом лиц, заслуживших его особое расположение, даже если оные лица не являлись членами партии».

Предмет, на первый взгляд непримечательный: круглый золотой медальон в 18 карат с ее инициалами ЕВ и надписью, выгравированной на обратной стороне — когда и кем, определить невозможно. На нем нет даты, но надпись явно означает, что фюрер не возражал, что его любовница не состоит в партии, и подразумевает, что вступать ее никто не принуждал. Живя в мрачной цитадели нацизма, Ева не была нацисткой. Медальон ушел с молотка за 3200 немецких марок — немалые деньги в 1989 году — и растворился в чьей-то частной коллекции.

Никого нельзя обвинять в том, что он не боролся за дело, к которому не был причастен или о котором ничего не знал. За неимением доказательств мы никогда точно не выясним степень осведомленности Евы, Траудль Юнге и прочих женщин Бергхофа. Если Ева ничего не знала о Черных Событиях, то нельзя отнести ее к числу ни виновных, ни даже сообщников. Хотя можно осудить ее за то, что она не замечала все более откровенных гонений и никак не реагировала на них. Допустим, она знала что-то — пусть мало, пусть смутно, — что она могла сделать в знак протеста? Единственным вариантом для нее было оставить Гитлера, но с 1931 года ее жизнь сошлась на нем клином, и уйти не представлялось возможным. Легко говорить, как бы ей следовало поступить. Однако у нее — как и у Сони Сатклифф (в Британии), жены Йоркширского Потрошителя, как и у Примроуз Шипмен, жены доктора Гарольда Шипмена, намеренно погубившего десятки пожилых пациентов, — не было выбора.

Близость Евы с фюрером не имеет практически никакого отношения к тому, знала она правду или нет, хотя людям трудно принять это, поэтому ее и бичуют немилосердно последующие поколения. Им не дано понять динамику публичных и частных отношений между мужчиной и женщиной в Третьем рейхе. Гитлер строго запрещал кому бы то ни было говорить с Евой — и с любой другой женщиной на «Горе» — о пытках, голодной смерти и геноциде, обрушившихся на евреев, цыган, гомосексуалистов, свидетелей Иеговы, большевиков, славян, церковных диссидентов, католических священников, поляков. Подробности о кошмарных лагерях принудительного труда и их жертвах хранились в секрете от жен нацистов. Гитлер бросил бы в тюрьму или даже казнил того, кто попытался бы открыть Еве глаза на чудовищную правду. Сам факт, что Ева была его любовницей, подразумевал, что она, прежде всех, должна оставаться в неведении. Как могла бы она утешать его, дарить душевное тепло и беззаветную преданность, зная, что он сделал?

Глава 23 Что Ева могла сделать?