Загубленная жизнь Евы Браун

Оба города были консервативны и чопорны, они отражали систему ценностей Алоиса Гитлера, представительного таможенного чиновника, пользовавшегося престижем своей должности, чтобы помыкать подчиненными, семьей и, что особенно важно, сыном — двадцать пять лет назад.

В монастыре сейчас располагается дом престарелых, где по сей день хозяйничают Английские Сестры. Теперь они пекутся о беспокойных душах больных стариков, направляя их к благочестивой кончине. Изнутри элегантные здания начала девятнадцатого века были полностью переоборудованы в соответствии с современными стандартами, но в них сохранилась гнетущая атмосфера закрытого авторитарного заведения. Низкие, узкие двери по сторонам низких, узких коридоров ведут в низкие, тесные комнаты. Взад-вперед скользят монахини в белых апостольниках и черных одеяниях. Никто не помнит Еву — ее наставницам сейчас уже перевалило бы за сто. К тому же монастырские записи, в том числе и школьные, утеряны или уничтожены. Нынешняя мать настоятельница подтвердила, что Ева была воспитанницей пансиона, добавив: «К нам до сих пор многие приходят с расспросами». Но больше ничего не поведала. Фрейлейн Браун явно остается щекотливой темой для Сестер.

Уныние, которое я ощутила во время своего визита в августе 2004 года, вполне возможно, сохранилось еще с тех времен, когда здесь училась Ева. Ненавидя монастырь и улыбающихся непреклонных монахинь, она мучилась и изводилась под гнетом строгого режима, угрожала убить или покалечить кого-нибудь, если ее вынудят находиться здесь и дальше, клялась сбежать в Вену. Наперекор воле родителей она категорически отказалась оставаться еще на год. И добилась-таки своего. Всего через девять месяцев Ева покинула монастырь. Не в 1930 году, как хотели ее родители, а в июле 1929-го, на год раньше. Второй раз она не смогла получить аттестат, уходя со «справкой о среднем образовании». Не потому, что была глупа, вовсе нет. Просто, как и прежде, она относилась к учебе несерьезно. Последний отчет из монастыря звучал уничижительно: «Ваша дочь умна и честолюбива… но не заинтересована в успеваемости и считает наши правила неоправданно строгими». За неодобрительными словами мелькает образ непоседливой девочки-подростка, бунтующей против «строгих правил», с нетерпением ждущей вступления во взрослую жизнь. Но заметьте, в лицее ее считали «способной к независимому мышлению» и «честолюбивой». Сестра Мария-Магдалена ответила одному журналисту: «Ева была честолюбива и умна, обладала красивым голосом. Она блестяще играла в любительских спектаклях. И регулярно посещала церковные службы». (Можно подумать, у нее был выбор!) Впрочем, кое-что важное в монастыре действительно сделали. Там проводился ежегодный гинекологический осмотр всех учениц, из результатов которого следует, что в семнадцать с половиной лет Ева совершенно точно была девственницей.

Двухчасовой поезд в Мюнхен отправился с вокзала города Зимбах. Это одно из немногих мест, которое в наши дни выглядит точно так же, как и когда по нему проходила Ева. Его размеры поражают: для такого крошечного городка вокзал просто огромен. Слева от рельсов находятся запасные пути, которыми сейчас редко пользуются. Вдоль них на двести метров тянется ряд гаражей из красного кирпича. Их зарешеченные окна обращены туда, где некогда подъезжающие товарные составы разгружались для таможенного досмотра. С правой стороны возвышается здание вокзала, построенное в семидесятых годах девятнадцатого века. За внушительными полукруглыми дверями расположено около дюжины пыльных полузаброшенных помещений с высокими потолками. Размеры и былую красоту этих комнат подчеркивают облезлые двери и ржавые оконные рамы, напоминающие о временах, когда все путешествовали поездом. На железнодорожных путях даже сохранились деревянные шпалы. Стоящий на платформе видит точно то же, что видела Ева, ожидая поезда в Мюнхен: одноэтажные постройки слева, убегающие вдаль рельсы. С чемоданчиком под боком, оставив позади школу, монастырь и монахинь, Ева Браун наконец-то была свободна.

Глава 5 Детство Гитлера