Заячье сердце (СИ)

Боже, я уже готова расцеловать Крючковского за то, что оторвал меня от скучной философии и сюда привёл!

И чего опять его вспомнила…

— Ты учишься? — Отпускает мою руку, и сразу становится холодно. — Всё не могу вспомнить, где видел тебя…

— Там же, где и ты. Второй курс. Эконом.

— Значит, в институте…

— Ну, я иногда хожу на футбол… Хотя, вряд ли бы ты разглядел меня из толпы истеричных фанаток.

Парень смеётся.

У него идеальный смех: зычный, насыщенный, густой…

В нём всё идеально… Боже, у меня в глазах сердечки!

И сразу же искры.

Балконная дверь распахивается с громким стуком, и я вижу горящий взгляд Выскочки, и как у него раздуваются ноздри.

— О! Вот вы где! — Непривычно громко и запыхавшись, выпаливает он. — Корзун, извини, но я вынужден твою спутницу украсть.

У Вани даже бровь не дёрнулась.

— С чего это?

— С того. Я обещал её к родителям отвезти, а мне ещё в одно место заскочить нужно. — Мелет он какую-то чушь, я только хлопаю глазами.

— Я сам могу её отвезти, куда скажет.

— Лишишься прав, с удовольствием возьму во временное пользование твою сиреневую бэху.

— А, чёрт… — Ваня качает головой. — Извини, Алин, я уже выпил сегодня. Тебе действительно нужно уезжать?

Крючковский «совсем незаметно» толкает меня в бок.

— Даа… — Кошусь на придурка и не понимаю, почему я должна сейчас свалить, если только началось самое интересное…

— Да, и я спешу, поехали быстрей!

Димка практически выталкивает меня с балкона обратно в квартиру, потом в коридор, а я нахожусь в ступоре и поздно спохватываюсь, что мы с «моей мечтой» даже не обменялись телефонами!

От этой мысли хочется плакать.

Ну, вот что за козёл!

— Ты что творишь? Совсем охренел?! — Нападаю на него сразу же, как мы выходим из подъезда.

— Тихо, фурия! Полегче… — За руку ведёт меня к машине, развозчик, блин, честных барышень по домам… — На нас могут смотреть. Не устраивай истерику.

Если Ваня всё ещё на балконе, он нас видит. Но меня бесит Крючковский, я ему глаза выцарапать готова, а не то, что ехать в одной машине.

Всю дорогу до общаги я дуюсь, отвернувшись в окно. Разговаривать нет никакого желания. Мы молча выходим из авто, Дима идёт со мной до двери. Я не останавливаюсь, но он удерживает меня за локоть.

— Заяц.

— Пошёл ты на хрен! — Выплевываю ему в лицо, поворачиваясь.

— Успокойся! Все идёт по плану.

— По какому, мать его, плану? — Не сдерживаю эмоций. — Я была там с ним! На этом чёртовом балконе! А ты нам помешал!

— Не ори, красотка, всю общагу разбудишь. — Отвечает спокойно. — Для первого знакомства вполне достаточно. Он тебя заметил, вы пообщались, на этом хватит. Если всё будет развиваться стремительно, ты не добьёшься нужного результата.

Вторая рука обхватывает мой левый локоть, пальцы мягко сжимают руки.

— Я знаю Ваню, Заяц. Он азартен. Если не научишься терпению, быстро потеряешь его интерес.

— То есть, по-твоему, чем дольше я буду его мариновать, тем лучше?

— Именно так. Но всё в меру. Теперь подождём от него следующий шаг. О чём вы успели поговорить?

Ну и наглая задница. Ему ещё подробности подавай.

— Да ни о чём толком. Только познакомились и всё.

— Отлично! — Радуется чему-то Крючковский.

Потом придвигается чуть ближе и тихо говорит мне в лицо:

— А теперь иди… и напиши обо всём этом в своем дневнике, Алина. Лучше в подробностях и с огоньком…

Я отмираю и вырываюсь из захвата.

— Ну ты… — Пыхчу, как паровоз. — Ты!.. Пошёл ты!

Разворачиваюсь и быстро иду в общагу. Лишь бы подальше от этого наглого извращенца.

Он смеётся мне в спину.

Вот ведь придурок!

Хрен ему, а не дневник!

Хотя, записать, конечно, это всё меня и саму раздирает. Столько эмоций!

Мы только поговорили пять минут. А я уже неприлично счастлива!

Сегодня засыпаю с улыбкой и, наверное, лыблюсь всю ночь.

Наивный глупый Заяц!

Так мало надо для счастья…

Глава 7

Обожаю романтику институтской столовки.

Все толпятся за второсортными салатами и спасительными булками, будто это последний их в жизни обед… Народ организует что-то вроде разрозненной волны, которой тебя в любой момент может «выкинуть на берег». Вот где настоящая модель эволюции: борьба за выживание.

Можно было попытать счастья у ларька с шаурмой, только я уже не раз «обжигалась» на опыте потребления этого шедевра кулинарии… То ли продавцу я так приглянулась, что он её чем-то особенным приправляет, то ли мой «королевский желудок» не воспринимает такую еду…

В общем, подпирая сумками впереди стоящего толстяка, мы с Катькой со скоростью улитки продвигаемся в очереди за едой.

— Не понимаю, чего он ко мне прикопался… — Подруга вздыхает сердито, разглядывая свой облезлый маникюр.

— Просто английский — это не твоё. Списала бы у Самсонова, я тебе говорила. — Мне уже начинает надоедать эта очередь, но желудок не простит, если я не покормлю его, а сразу отправлюсь в библиотеку.

— Да в гробу я видала его принципы! Тоже мне полиглот! — Это она про нашего препода. — Он сам иногда такую чушь мелет, а моя «грамматика», видите ли, хромает! Придурок.

Катька кривляется, изображая манеру речи Привольского.