Заявление на увольнение (СИ)

Тяну телефон с тумбочки. На экране суббота, семь часов утра.

Черт! Кому я, мать вашу, понадобился в такую рань?

Я вместе со своим болезненным стояком, откидываю одеяло и поднимаюсь с кровати. Выхожу в коридор. По пути одевая футболку и домашние штаны. Подхожу к входной двери. Тру свои ещё сонные глаза и смотрю на экран домофона. На экране вижу зрелого, слегка полноватого мужчину в сером дорогом костюме.

Капец!

Алиска, видимо, решила подключить всю свою тяжёлую артиллерию.

Господи, ведь взрослые же люди!

Я открываю дверь и впускаю Эдуарда Владиславовича внутрь.

— Доброе утро, Тимофей! — говорит мужчина и тянет руку для приветствия.

— Доброе, — отвечаю и жму ее в ответ. Чем обязан в такую рань?

Друг моих родителей, а по совместительству отец Алисы, стоит передо мной при полном параде.

Интересно, во сколько он сегодня встал? Наверное, часов в пять, а может и раньше.

— Я думаю, ты понимаешь из-за чего я здесь, — говорит он и тянет себя за узел галстука, как будто тот давит и мешает ему дышать.

— Честно говоря, Эдуард Владиславович, не совсем, — я откашливаюсь и жестом приглашаю его пройти на кухню.

На улице затянуло небо тяжелыми, грозовыми тучами, поэтому приходит включить свет. А то темно, как у него в одном месте.

У меня и без того вся квартира в тёмных тонах. Я вообще люблю чёрный цвет и натуральное дерево.

Мужчина располагается за столом, а я подхожу к кофемашине.

— Кофе? — спрашиваю и достаю с полки чашку.

— Благодарю, — отвечает отец Алисы. Если можно, с молоком.

— Конечно.

Кофе льётся в прозрачные чашки, а его терпкий аромат заполняет мою кухню.

— Ну так, о чем будет идти речь? — я ставлю перед ним чашку и сажусь напротив.

Он снова дёргано себя за галстук. Будто не знает с чего начать. Слова подбирает.

— Тимоша, мы с тобой знаем друг друга много лет, — он отпивается кофе и ставит чашку обратно. Мы с твоим отцом старые друзья. Ты знаешь, как я тепло отношусь к тебе и вашей семье.

Ой, сейчас начнётся. Мне хочется заткнуть себе уши, а ещё лучше выставить его за дверь. Но, из-за уважения к отцу, я никогда не позволю себе это сделать.

— Прошу вас, ближе к делу.

А хочется сказать: «Давайте закончим этот цирк, где я в роли главного клоуна.»

— Вчера позвонила Алиса вся в слезах и сказала, что вы поссорились. Она очень переживает. Поверь мне. Я знаю свою дочь.

Да я тоже думал, что знаю вашу дочь.

— Я вам верю, Эдуард Владиславович. Но дело то все в том, что мы расстались, а не поссорились. Надеюсь, причина вам известна?

Он молча кивнул.

— Значит известна.

— Она сказала, что между ними ничего и никогда не было. Это просто ее друг.

Ах-ах-ах… Да там сразу было видно, что между ними, ну вообще ничего. Так подышали одним воздухом рядом.

Неужели они, реально, думают, что я лох печальный? Скажите, когда я успел заработать себе такую репутацию?

— А Алиса не сказала вам, что врала мне о том, что она якобы улетела за границу?

Между нами повисает неловкая пауза, а я по взгляду понимаю, что он в курсе.

— Она оправдывает это тем, что ей просто хотелось отдохнуть.

— От чего отдохнуть? От меня?

Я с такой силой ставлю свою чашку на стол, что она трескается пополам и горячая жидкость начинает течь мне на штаны.

— Черт!

Я поднимаюсь со своего места и иду за полотенцем.

— Тимоша, Алиса молода и ещё очень глупа. В молодости все совершают безрассудные поступки, а потом каются.

Я вытираю сначала стол, а потом себя.

— Эдуард Владиславович, при всем уважении — мы с Алисой сами разберёмся в наших отношениях.

Мокрая ткань неприятно липнет к ноге.

— Ты знаешь, как это больно, молча наблюдать со стороны, когда твои дети делают огромную ошибку и рушат своё счастье, и своё будущее.

— А ещё больнее быть с женщиной, которая от тебя устала.

Я бросаю полотенце на столешницу.

— Я прошу тебя, ради нашей многолетней дружбы с Петром, поговори с ней. Выслушай ее. Дай ей шанс все объяснить.

Мне не то, что говорить, а даже думать противно обо всей этой ситуации.

— Хорошо. Я обещаю, что подумаю над вашими словами.

И ещё раз, через свои мозги пропущу все вот это дерьмо.

Он поднимается и идёт к двери. Я следую за ним.

— Я надеюсь, что ты меня понял.

— Всего доброго, Эдуард Владиславович, — я открываю перед ним дверь.

Ну и денёк начался. По шкале хреновости — двадцать из десяти.

Глава 7

Арина

— Арина Николаевна, доброе утро, или уже день?! Как настроение?

В дверях приёмной появился наш зам.

— Прекрасное.

Я хлопнула дыроколом очередной пакет документов и прикрепила их в папку

— Шеф у себя?

Мужчина поправил свои очки и ладонью пригладил лысину на макушке.

— У себя, Николай Егорович. Злой как черт.

И я опять хлопнула дыроколом.

— Злой? Хм… с чего бы это? Вроде бы все хорошо, — он поправил галстук и проверил наличие каких-то бумаг в своём портфеле.

— Не знаю. Он мне не докладывает. Сообщить ему, что вы пришли?

— Не беспокойтесь я сам.

Мужчина прошёл мимо меня, постучал в дверь кабинета и услышав одобрительнее «войдите», исчез за ней.