Заявление на увольнение (СИ)

Актер! Интересно, на что он надеется, на то, что надавит на жалость, мое бабское сердце размякнет и я брошусь на него с распростертыми объятиями? Не-е-т! Со мной этот фокус уже не сработает.

— Я скажу, — я наклоняюсь к нему ближе и выдыхаю прямо в лицо, — что ты как-то очень быстро определился. Я бы на твоем месте не спешила и еще чутка подумала бы. Лет так, скажем, десять.

Что поделать? Внутри меня проснулась стерва. Та самая стерва, которая жила глубоко в душе и тайно жаждала этой самой вендетты.

Игорь смотрит несколько секунд не моргая, а затем резко поднимается на ноги.

— Не ерничай. Тебе не идет, — и под его ногами снова начинает хрустеть стекло.

Он подходит к шкафчику, достает оттуда графин с янтарной жидкостью и два бокала. Наполняет их до середины и один из них протягивает мне.

Я беру бокал и подношу его к губам.

Фу! Коньяк. Я, наверное, больше никогда не буду его пить. Просто не смогу после того случая.

Коньяк можно сравнить с Вознесенским. На него у меня такая же реакция. Вроде и элитный напиток, симпатичный с виду, дорогой. Но пригубив, понимаешь, что тебя сейчас стошнит.

— «Любимый», — я вижу, как его передергивает от этого слова, но все же он разворачивается ко мне лицом, — из букв Ж О П А слово «ВЕЧНОСТЬ» не сложить. Между нами, ничего и никогда не будет. Никогда! — акцентируя на последнем слове, я поднимаюсь со своего места и отставляю бокал в сторону.

Я беру в руки свою сумку и направляюсь на выход.

— Я так не думаю, — он в два шага сокращает расстояние, между нами.

Меня начинает давить его такое близкое присутствие, и я отступаю назад.

— Мне все равно что ты думаешь на этот счет, — словно змея шиплю ему в ответ. А если серьезно, то мне даже смешно от этого.

Воздух будто сгущается вокруг нас.

— Так смейся, — я вижу, как он недовольно играет скулами на своем лице.

— Вознесенский, скажи правду, какие твои истинные мотивы? Чего ты хочешь от нас? — недоверчиво смотрю на него и пытаюсь разгадать его хитрый план.

— Если я скажу, что мне надоели эти шавки вокруг меня и я хочу иметь достойную женщину рядом. Поверишь?

Слово «иметь» звучит двусмысленно в этом контексте.

— Достойную? — я не сдерживаю свой истеричный смех. Так я ведь шкура. Какая из меня достойная женщина!?

— Ты опять? — от злости в его глазах сверкают молнии, он с грохотом ставит свой бокал, от чего коньяк расплескивается на стол. Хватит! Мне неприятно об этом вспоминать и тем более говорить.

— Так ведь это я ноги расставила и залетела. Не какая-то абстрактная женщина, а именно я. Тебе не противно от этого? — наверное сегодня я изрыгаю из себя всю ту гадость, на которую я только способна.

В такие моменты мне вообще трудно остановиться. Меня если уж несет, так несет.

— Ну вот снова! — рычит он в ответ. Ты можешь нормально разговаривать или нет?

Что, неприятно?

Расслабься и получай удовольствие «Любимый».

— Ты вытер об меня ноги. Ты растоптал меня и мои чувства. Ты наплевал на жизнь собственного ребенка. Как мне с тобой разговаривать после этого? Я даже смотреть на тебя не могу.

Я вижу, как от злости его ноздри расширяются словно у быка, и он громко втягивает ими воздух.

Чувствую, еще чуток и он взорвётся. А мне отсюда надо еще как-то выйти.

— Игорь, — заставляю себя сменить гнев на милость, — прошу по-человечески, оставь меня в покое. Я ведь тебе не нужна по большому счету. Да и не любил ты меня никогда.

— Может и любил. Тебе то от куда это знать?!

Мы стоим сейчас друг напротив друга.

— Ну да. Действительно. Можно подумать, ты все эти годы тайно в сердце хранил ко мне любовь. А где же ты был, когда я ночами не спала? Когда нам с Ваней денег не хватало? Когда я с маленьким ребенком отца хоронила? — говорю и смотрю ему прямо в глаза.

Он молчит.

Мое горло начинает колоть. Мне хочется плакать.

— Где ты был? Где ты был, когда я с ребенком в больнице лежала?

Он снова молчит.

Черт! Главное не разреветься.

— Да я даже рожать сама ехала. Со мной никого не было. Совершенно никого. Ты хоть можешь представить какого мне было все эти годы?

— Мне очень стыдно, Арина, — он делает шаг навстречу, а я все так же отступаю назад. Извини меня.

— Знаешь, что Игорь, засунь ты себе в задницу свои извинения, — одна предательская слеза все-таки скатывается по моей щеке, от чего я сильнее стискиваю зубы.

— Прости меня! — он берет меня за плечи.

Нет.

Стоп.

Это нарушение личных границ.

— Бог простит, — я вытираю слезу и недовольно сбрасываю его руки. Я хочу уйти, — делаю шаг в сторону двери и хочу открыть ее, но Игорь оказывается быстрее и становиться между мной и выходом.

— Я хочу увидеть сына.

— Так он же не твой, — я иронично выгибаю бровь.

— Я знаю, что мой, — серьёзно отвечает он.

— А я думала у тебя бесплодие. Кстати, ты его вылечил? Или самоисцелился? — я не могу себя сдерживать, у меня внутри ураган из эмоций.

— Арина, мне сорок лет. Я многого достиг. Я заработал приличный капитал. Сейчас, глядя со стороны прожитых лет, я не знаю на кой оно мне все. Мне наследник нужен… Понимаешь?

— А ты нужен наследнику? — язвлю в ответ, но Игорь игнорирует мои колкости.

— Мне жена рядом нужна…