Зайди ко мне, когда уснёшь

Лёня послушно собрался и медленно поплёлся за докторами. Мама закрыла дверь и положила ключи в карман куртки сына. Все спустились вниз. Лёню завели в поджидавшую машину «скорой помощи», которая на поверку оказалась простой «буханкой» без какого-либо медицинского оборудования.

Мама всё время хлопотала возле сына, поправляя на нём одежду. Когда за ним захлопнулась дверь, всё равно продолжала с тревогой вглядываться сквозь стёкла в темный салон, ничего ли не забыла. Врач с помощницей тоже заняли свои места возле водителя. Машина лениво и нехотя завелась и через мгновение направилась в городской наркологический стационар.

Прыгая по разбитому асфальту, автомобиль быстро домчал пациента до дверей серого непримечательного здания. Тут их встретил суровый дяденька в застиранной чёрной униформе охранника. Гремя огромной связкой ключей, он как в шлюзы запускал людей в помещение, и только закрыв за ними дверь или решетку, открывал следующие врата в это царство страданий, пропахшее каким-то особым запахом отчаяния и безысходности.

У Лёни забрали всю верхнюю одежду, оформили положенные в таком случае бумаги, затем провели какими-то лабиринтами подвала, с многочисленными поворотами. Наконец, поднявшись вверх, на этажи, определили в стерильную палату с двумя кушетками и парой стоек для капельниц. На одной из кушеток, скрючившись в позе эмбриона, лежало тело, накрытое простынёй с головы до ног. Судя по редким вздрагиваниям, тело было живо и находилось в таком же плачевном физическом состоянии, как и вновь прибывший. Леонид, завалившись на свободное место, перевёл дух.

Даже небольшая дистанция, преодолённая пешком, была для его организма настоящим испытанием. Он даже не успел осмотреться, как подошла медсестра. Уверенным движением ввела ему в вену иглу, закрепила пластырем и присоединила прозрачную трубку, идущую от колбы, закреплённой на стойке. Было видно, как в ней капля за каплей стала поступать исцеляющая жидкость.

– Всё, рукой не шевели, когда кончится, заменю, – подвела она черту под своими манипуляциями и, собрав использованные упаковки, удалилась. Он опытным взглядом оценил ёмкость, нависшую над головой. Пол-литра.

«Что, если бы капельницу ставили из пива?» – пронеслась в голове глупая мысль. Веки наливались тяжестью. Кажется, теперь действительно стало легче. Впервые за долгое время ему по-настоящему захотелось спать.

Как же хорошо было вот так спать и не просыпаться как можно дольше, быть в забытье и не чувствовать ни боли, ни мыслей. Но, любой сон рано или поздно кончается, и Леонид, проснувшись, никак не хотел открывать глаз. Так бы и лежал с закрытыми веками, но каким-то чувством понял, что рядом кто-то стоит.

Так и есть, через едва приоткрытые веки Лёня узрел рядом со своей кроватью человеческий силуэт. Мужчина лет пятидесяти с накинутой на голову простынёй, словно шалью, стоял рядом. На белом фоне выделялось его небритое истощенное лицо. Он стоял рядом со стойкой, на которой висела капельница, а его большие глаза, не моргая, пристально смотрели на последние исчезающие капли раствора в бутылке. Казалось, он мог так стоять бесконечно, словно языческий истукан, но едва Лёня решил прокашляться, как идол ожил. Он повернул своё лицо к лежащему человеку, и огонёк радости проскочил в его глазах:

– С возвращением!

– Я, собственно, никуда и не уходил.

– Это ты так думаешь или действительно не уходил? Меня зовут Глеб Павлович. Я твой сосед, – из-под простыни вынырнула худая ладонь для рукопожатия.

– Леонид. Очень приятно.

Мужчина похлопал его по плечу и заговорщицки подмигнул:

– Тоже по знакомству пристроили?

– Не то что бы…

– Ну-ну, а мне здесь нравится, тихо, спокойно и очень чисто. Знаешь, и сестрички очень внимательные, такие добрые.

– Ну, да, ещё бы не спокойно. Они же здесь успокоительные сыплют и колют.

Палыч тихонько засмеялся, как будто Лёня сморозил какую-то непростительную глупость. Он сел на край его кровати, с явной готовностью пообщаться. Лёня, как ни странно, тоже был рад новому знакомству и ничему не обязывающему разговору. Тем более, боль и тяжесть в голове несколько отступили, стали затихать. Почему бы не отвлечься мыслями? Только говорить в основном пришлось Лёне. Палыч лишь расспрашивал его про жизнь, а сам внимательно слушал с лицом наивного ребёнка получившего новую сказку на ночь. Лёня рассказал всё, от ярких эпизодов детства, до тёмных красок семейной жизни прошлого, и конечно же о невесёлом настоящем.

За окном стемнело. Неподвижная рука уже порядком затекла. Палыч тихонечко прокрался к двери и выглянул в коридор. Затем быстро вернулся к кровати и вполголоса просипел:

– Сейчас у тебя физраствор кончится, они тебе поменяют на магнезию. А потом пойдут телевизор смотреть в ординаторской.

– И чего?

– Ты тут новенький, а я такие места знаю, закачаешься. Пойдем вместе, на разведку.