Зайди ко мне, когда уснёшь

И понеслось. Приятная расслабленность способствовала приятной беседе. Начались разговоры про жизнь, про политику, про женщин. Все начали проталкивать исключительно свою точку мировоззрения, пологая, что она единственная правильная. По большому счёту, каждый старался донести до окружающих своё важное мнение, авторитетное и не терпящее возражений.

– Слышали, скоро снова будут наказывать за тунеядство, – заявил Гоша и почему-то уставился на Володю.

– А чего ты на меня смотришь? Я один, что ли, такой? – встрепенулся тот. – Если хочешь знать, я бы давно работал, только где её взять, работу-то?

– Действительно, – заступился за «тунеядца» Сергей, – прежде чем наказывать, надо сначала дать работу. Государство даст её?

– Ишь, чего захотели, сами ищите. Квартиры тоже никому не дают просто так, а наказывают же за отсутствие регистрации. Штраф такой, что мало не покажется, – авторитетно и со знанием дела заявил Игорь.

Мирно клюющий носом Лёва вдруг ожил, поднял голову и обвёл присутствующих тяжёлым взглядом, после чего взревел:

– А всё потому, что хотят вас держать на цепи. Хотят привязать вас к одному месту, и никуда чтоб не рыпались. Конституция с гарантиями ничего вам не гарантирует. Без прописки вы букашки. Ни медицинской помощи не получите, ни на работу не устроитесь, ни документов вам не видать, и даже телефонную карту не купить. Свободу они захотели. Вот вам свобода!

И Лев выразительно показал всем грязную фигу.

– Сразу видно, кто у нас без прописки, Лёва бомж! – весело отозвался Вова, отводя от своего носа его вытянутую руку, – Кстати, у нас один Лев, а другой Леонид, два разных имени, а обозначают одного и того же животного!

– Кто животное? Я животное!? – нитевидный пульс разума Лёвы пытался не выпадать из смысла разговора, но это ему удавалось всё тяжелее и тяжелее.

– Лёва и Лёня – это львы. Только Лев, наверно, русский лев, а Леонид иностранный, – встрял Серёга, рассматривая каждого из них нетрезвым взглядом, словно пытаясь найти общие черты.

– Леонид переводится как «подобный льву», – пояснил Лёня.

– Да что вы говорите!? – скривился «русский лев». На его лице читалась мешанина из агрессии, иронии и невероятной пустоты сознания.

– Короче, Леопольды, давайте жить дружно! – тут же нашёлся Владимир. – Считайте, что это тост!

Из кармана Серёги выныривали очередные «фунфырики» с настойкой, которые тут же были употреблены компанией не по назначению. Вернее, по тому значению, которое нормальным людям в голову не придёт. Тонкая грань между опохмелкой и пьянкой была преодолена мгновенно, благодаря невиданной крепости напитка.

Через какое-то время пьяные приятели начали собирать мелочь по карманам, чтоб отправить «гонца» за следующей порцией пойла. Все, кроме Лёвы, выгребли по горсти разнокалиберной мелочи, и Серёга скрылся в аптеке, крыльцо которой очень кстати находилось за ближайшими деревьями.

– А ты чего не скидываешься? – Гоша с упрёком уставился на Лёву, который пытался с достоинством удержать осанку, при этом опасно раскачиваясь на трубе ограждения.

– А я скинулся… – Лев смотрел мутным взглядом на землю перед собой.

– Врёшь.

– Да оставь его, он уже, похоже, на финише, – махнул на него Вова. Тут подошёл Серега, брякая стеклом за пазухой. Очередная порция была разлита, и Лёва, запрокидывая голову со стаканом, вдруг потерял равновесие и рухнул назад на спину. В строю оставшихся прошёл неодобрительный гул, как на футбольном матче, когда пропускает мяч любимая команда. Опрокинутый Лев к тому же и не пытался встать, а, лишь пару раз дрыгнув конечностями, так и остался лежать на земле, зацепившись за трубу ногами. Пара изношенных ботинок, носками кверху, безмолвным памятником возвысились над поверженным телом.

– Лёве больше не наливаем!

– Отряд потерял бойца.

Одобрительный храп, похожий на хрюканье, разнёсся по округе, дополнительным аккомпанементом к беседе милого сообщества. Гоша решил продолжить тему, начатую ранее.

– Так вот, самый знаменитый из Леонидов, древний спартанский царь. Он и его триста воинов остановили армию персов.

– Да, слышали такую историю.

– Ночью перед последней битвой к нему явилась ангел под названием Неотвратимая Смерть, поговорить…

– Какая-какая смерть?

– Неотвратимая. Как-то ее там по-гречески зовут, я уже не помню. Она только и занималась тем, что перерезала нить судьбы каждого человека, которую плела её младшая сестра.

– Негодяйка. Все они, бабы, такие… – встрял Серёга.

– Да суть не в том. У неё с Леонидом разгорелся такой спор кто, мол, решает судьбу. Леонид говорит, типа, я, царь, решаю, когда умереть. Остаться на поле брани или уйти. А она ему, типа, не уйдешь, и осталось жить тебе всего ничего. Он подумал и согласился, что не уйдет, потому что уйти с поля боя – это позор хуже смерти. Но ведь он сам принял решение прийти сюда, и никто его не уговаривал сложить голову в битве. Смерть говорит, что какое бы решение он ни принял, это будет её решение, и она уже знает, когда точно перережет его нить.

Компания притихла, пытаясь осмыслить сказанное.