Заигрывающие батареи

Штаб батальона размещался в большой хате в самом центре поселения. Накурено — хоть топор вешай. Комбат тут и ротные тоже и начштаба, чернявый и кудрявый, такой же как и комбат южного вида здесь же.

Доложился, глянул выжидающе.

Комбат неожиданно спросил, иронично подняв мохнатую густую бровь:

— Кошечкин, а ты кошек любишь?

Остальные офицеры смотрят весело, не то шутка такая, не то еще что. Младший лейтенант виду не подал, для солидности секунд пару перепустил, потом степенно ответил:

— Кошки животные полезные и на взгляд красивы и на ощупь тоже приятны. Опять же мышей ловят, что совсем хорошо, товарищ майор.

Офицеры грохнули хохотом, только зампотех болезненно сморщился и побледнел, отчего остальные заржали еще громче. Понятное дело, вспомнили, как по недогляду повар сварил щи с забравшимися в котел с заправкой мышами. Танкисты-то по темному времени сожрали не глядя, а явившиеся позже зампотех и помнач политотдела сели за стол по светлу и увидели, что за мясо в щах, отчего брезгливого технаря стошнило.

— Это хорошо, что ты кошек любишь. Просто — замечательно. Таки так — оставили немцы нам тут в Лысянке исправными 16 «пантер», 2 «четвёрки» и две «штурмгешутце» с пересохшими бензобаками. Да ты и сам видел, не слепой. Даже не запалили фрицы, нечем и некогда оказалось. Вторая рота перехватила колонну с бензином для них. Нам соляру привезут к вечеру. Ты, как мне сказали, «Пантеру» водил и внутри лазил самочинно, так?

— Так точно — сказал Кошечкин, уже понимая, куда клонит комбат.

— Экипажи на четверки у нас есть, знакомы с этим агрегатом. Ты с пантерой справишься?

— Справлюсь. Наводчик нужен только, а заряжающего и радиста своих возьму.

— Вот и файно. Задача, Кошечкин, простая — пока мы солярку ждем, ты тремя танками пройдешь вот тут — если встретишь фрицев — разогнать к чертям, и возьмешь под охрану вот этот мостик. И подождешь, пока мы приедем. То есть — до утра, до семи ноль ноль. На сборы тебе два часа. Танкодесантников возьмешь своих. Как понял?

Комвзвода прикинул расстояния на карте, достал свою, сверил.

— Все понял. Разрешите выполнять?

— Давай.

И уже без смешков деловито, добавил негромко:

— Справишься — всерьез подумаю, насчет поставить на роту.

Два часа пролетели мигом. Вроде и дело простое — выехать тремя танками с парой отделений автоматчиков, а танки чужие, экипажи сборные, боеприпас пополнить надо, разобраться что как работает — когда гонял трофейную кошку сделал это скорее из любопытства и для удовольствия, а тут надо проскочить, считай, тридцать километров и вполне вероятно — принять бой, уже все всерьез.

Зампотех помог выбрать танк получше, для чего пришлось вместе с ним пробежаться по линии немецкой обороны, кося глазом в поле, где еще догорал новехонький ИС, таких на фронте не бывало раньше, новый тяжелый танк, а тут их на снежной равнине пять штук стояло, двое горелых да трое битых. Вчера сунулись дуром, понадеявшись на броню — и все, нет роты тяжиков, перещелкали в момент.

— Странно как-то — вон же на карте лощинка есть, чего по чистому-то полю поперли? — буркнул недоуменно Кошечкин зампотеху. Тот пожал плечами:

— Самонадеянность — плохая советчица. Броня у них потолще нашей. Была.

И, стараясь не смотреть в поле, заметил:

— Ты сам не облапошься. Чини вас потом, разгильдяев.

Перед выездом проверили связь — немецкие рации на танках совершенно по диапозонам не подходили к нашим, но в Лысянке оставалось еще много новеньких немецких раций в танках, разобрались, в общем. В одну из стоячих пантер сел дежурный радист на связь, а три машины выкатились за околицу, стуча траками по ледяной дороге.

Выбор комбата был понятен. Комвзвода давно уже имел репутацию если и не хулиганскую, то во всяком случае близкую к таковой. Еще с прошлого года, после Курской дуги, получивший с пополнением ленд-лизовский «Валентайн» Кошечкин заявился к командиру своей роты и предложил устроить диверсию, с целью покалечить пару немецких пушек, весьма мешавших танкистам постоянными обстрелами, но достать их не получалось — сами «Валентайны» имели только бронебойные снаряды, а фрицы били с закрытой позиции. Напрячь нашу артиллерию или авиацию почему-то никак не получалось. Офицеры понимали, почему: спокойные участки фронта в обороне грабят ради создания резервов, а в наступлении — в пользу направлений ударов. И у командования были головные боли посерьёзнее беспокоящего огня двух гаубиц на спокойном участке фронта и потому выбить у него артиллерийскую или авиационную поддержку уже который день не удавалось.

— Эта канадская штуковина по силуэту на Т-3 немецкий похожа, цвет несуразный, ветками по — немецки утыкать и они понять ничего не успеют. Я по — ихнему хорошо говорю, учительница у нас была немка, да и вообще у нас половина в селе из них была, Поволжье. Сяду на башню, комбинезон у меня есть панцермана беглого с погонами, точно за своего примут. Танк малошумный, а где пробраться я уже присмотрел, там точно проеду — по овражку.