Заигрывающие батареи

Начало было так себе — в первой деревне боевых частей не нашлось, пара десятков телег и какой-то сброд тыловой, который разогнали несколькими очередями. Заметались как тараканы и как оные насекомые так же шустро попрятались. Прочесывать каждый дом времени не было. Единственная радость — топящаяся кухня. В котле булькало вкусно пахнущее варево, нашлось и кофе в соседнем котле, паршивое — но сладкое. И главное — горячее.

Прицепили к танку, поперли дальше.

И понеслось одно за другим. Совсем не так, как полагал. Кто бы более старший и мудрый посчитал наоборот это везением, но Кошечкин был молодой и горячий, душа жаждала побед и свершений, а тут затарабанили по броне автоматчики.

— Что такое?

— Да кухня, лейтенант!

Совсем чуть проехали, а чертова повозка развалилась самым печальным образом. Мехвод с четверки, шедшей следом, уверил — сначала рассыпались колеса, а потом и сама кухонька вдрызг пошла, вся дорога в кофе и гороховой каше. И парок сверху. Поужинали горячим, называется.

— Я же говорил, тащ лейтенант, что она для того не годится, колеса тележные не годны для танковой скорости.

— Но наши-то выдерживают!

— Так у наши колеса на резиновом ходу. А у немцев — вот — простые тележные. Их медленно возить надо.

— Черт их поймет, фрицев. Телеги у них на резине, а кухни — вот такие, старье!. У нас такие только от царского времени остались, а они вишь и новые выпускают как старье. Тьфу, зараза. Ладно, сухпаем наедимся…

— Кофей бы к месту был…

— Не трави душу. Паршивый все равно у них кофе, черт с ним, выдвигаемся!

Танки поперли дальше, разогнали в лесу вроде как пехоту, но опять же малочисленную и какие-то зашуганные тут фрицы были, боя не приняли. Еще деревня — брошенные машины, почти сотня. порадовался было — ан вблизи видно — битые все и разлохмачены сильно — колеса сняты, дверцы. Не автопарк, а СПАМ какой-то.

И наконец — мост. И охрана — отделение дармоедов, которые обрадованно кинулись к танкам и так же бодро побросали винтовки, увидев, кто приехал. Рассчитывал Кошечкин, что хоть на саперах отыграется, должны же приехать мост рвать — специально сам полазил поглядел — не заминирована переправа, да и пленные подтвердили.

Так и саперы не приехали!

Попробовали связаться со штатной радиостанции. Но то ли радист в технике немецкой не разобрался, то ли рация на такое расстояние не била…В наушниках треск и хрип. Ни черта не слышно. А уже потом связисты просветили, что для дальней связи нужно им было танк командирский брать, там рации сильней. И ведь был такой, среди брошенных немцами танков, с тремя штырями антенн. Но зампотеху он чем-то не глянулся. Ну, да и ладно, обошлось.

Утром прикатили свои.

И что писать в рапорте? Поломали одну полевую кухню и также огнем и гусеницами рассеяно до одного пехотинца?

Молодой все же был Кошечкин. Огорчался из-за ерунды.

Сержант Новожилов, командир группы разминирования.

— Эй, ты, мужик в железной шапке! Ты, ты, не верти зря башкой! Что не узнаешь, холера землеройная? А еще двуглазый!

Сапер прикрыл глаза ладошкой от солнца, пригляделся. Голос вроде знакомый — и нахальный и язвительный — и радостный. Странный гусеничный агрегат поднял облако пыли, встав рядом и водитель орал так, словно родственника нашел. Нет, определенно этот трубный голосище он слыхал раньше!

— Гриценко, чертяка! Вот не думал тебя тут встретить, пройдоху моторную!

Хотя Новожилов был весьма сдержан на эмоции, тем более — на их внешнее проявление, а тут не удержался — обнялись со старым знакомцем, бывшим танкистом. У того на обгорелой, покрытой рубцами от глубоких ожогов морде тоже ухмылка от уха до уха — страшная, безгубая, мертвецкая какая-то, словно ножом прорезанная, но — радостная. И единственный глаз веселый. Так-то он при посторонних, особенно женщинах, никогда не улыбался, знал, что от улыбочки такой сгоревшей кони шарахаются. Но со своими — не удерживался. Человек же нормальный — там, за страшной вывеской.

Похлопали друг друга по спине и плечам, поругали беззлобно всяко. На войне человек виден сразу и когда довелось саперу поработать вместе с этим парнем — оказалось страшило отличным спецом по технике и замечательным человеком. Это дорогого стоит, а когда в придачу встречаешь потом хорошего парня живым и здоровым — совсем здорово!

— Ты тут чем занимаешься? — спросил Новожилов, когда немножко радость улеглась.

— Тягаем битую технику со СПАМов (сборный пункт аварийных машин) на пункты погрузки к железной дороге. Что в металлолом, что на разборку, что на починку. А ты понятно опять опасные железяки ищешь? Что — то ходишь кособоко? Досталось, перед тем как на тыловые харчи перевели? Твои гопники в поле пасутся? — вывалил мешок вопросов Гриценко.

— Ищу, досталось, мои — очень лапидарно ответил Новожилов и сам тут же задал вопрос о том, что это за агрегат стоит, не видал такого раньше, хотя всякое бывало и лекцию своего приятеля про десяток разных тягачей — запомнил хорошо.

Бывший танкист приосанился, заважничал: