Заир

— По решению парламента моей страны я получаю 20 000 евро ежемесячно. Это не соответствует тому, сколько я трачу, однако у меня есть практически неограниченная статья расходов на так называемое «представительство». Это значит, что посольство выделяет мне машину и водителя, одежда, которую я ношу, принадлежит правительству, а когда завтра я полечу в другую европейскую страну, расходы на личный самолет, пилоты, горючее и аэропорт будут возмещены все по той же статье. — И добавил:

— Внешность обманчива.

Если принц, будучи за нашим столом самой важной особой, говорил так откровенно и честно, то никто не мог привести его высочество в смущение. Однако нужно, чтобы и остальные приняли участие в игре.

— Затрудняюсь сказать точно, сколько я получаю в месяц, — сказал устроитель вечера, один из классических представителей Банка Услуг, которые называются «лоббистами». — Тысяч десять, наверно, но те организации, которыми я руковожу, тоже выделяют мне «представительские». Я могу оплачивать из них все, что захочу, — обеды и ужины, одежду и авиаперелеты. Хотя личного самолета у меня нет.

Он сделал знак официанту, и наши бокалы вновь наполнились. Настал черед дилерши, которую весь этот разговор занимал все больше и больше.

— Полагаю, что и я зарабатываю примерно столько же. И мои «представительские» тоже не ограничены.

Так по кругу мои соседи говорили о том, сколько получает каждый из них. Самым богатым оказался банкир — он зарабатывает десять миллионов евро в год, не говоря о том, что владеет пакетом акций своего банка и они постоянно растут.

Но белокурая девушка, которую никто нам не представил, отвечать отказалась.

— Это — сугубо личное дело. Никому не интересно.

— Разумеется, никому не интересно, но ведь мы затеяли такую игру, — возразил устроитель.

Девушка стояла на своем. И тем самым продемонстрировала свое превосходство над остальными: так или иначе, она была единственной, у кого оказались секреты. И, взлетев на более высокую ступеньку, оказалась под прицелом презрительных взглядов. Чтобы не чувствовать себя униженной своим жалким жалованьем, она, притворяясь существом загадочным, решила унизить всех вокруг. А того не понимала, что большинство людей здесь живут благодаря этим «представительским», которые могут исчезнуть в любую минуту. Оборвется эта ниточка — и они полетят в пропасть.

Как и следовало ожидать, дело дошло до меня.

— Год на год не приходится. Если я выпускаю новую книгу, то получаю что-то около пяти миллионов долларов. Если — нет, то выходит порядка двух: их я получаю за продление прав на издание тех книг, что сочинил раньше.

— Вы и завели этот разговор, чтобы сказать, сколько вы зарабатываете, — сказала девушка. — Вам не удалось нас потрясти.

Она понимала, что совершила ложный шаг, и теперь, ринувшись в атаку, старалась исправить положение.

— Мне так не кажется, — заметил принц. — Я считал, что столь широко публикующийся писатель должен быть богаче.

Очко в мою пользу. Белокурая девица теперь не раскроет рта до окончания вечера.

Разговор о деньгах поломал целую систему негласных табу, из которых заработок был самым главным. Официант стал появляться еще чаще, бутылки вина пустели с немыслимой быстротой, устроитель/организатор поднялся на сцену необычно оживленным, объявил победителя, вручил ему премию и тотчас вновь включился в разговор, который не прерывался все это время, хотя правила хорошего тона предписывают молчать, когда говорит кто-нибудь другой. И теперь мы рассуждали о том, как лучше всего употребить наши деньги (в большинстве случаев сходились на том, что приобретем «свободное время», будем путешествовать или заниматься каким-нибудь спортом).

Я уже подумывал завести разговор о том, как лучше всего организовать собственные похороны — смерть была таким же табу, как и деньги. Но за столом царило такое веселье, мои сотрапезники были столь общительны и милы, что решил промолчать.

— Мы говорим о деньгах, но не знаем, что это такое, — сказал банкир. — Почему люди внушили себе, что клочок раскрашенной бумаги, пластиковая карточка или монета, изготовленная из самого низкопробного металла, представляют собой какую-то ценность? Или еще: известно ли вам, что ваши деньги, ваши миллионы долларов — это всего лишь электронные импульсы?

Всем это было, разумеется, известно.

— Поначалу богатством было то, что мы видим на наших прелестных соседках, — продолжал он. — Украшения, сделанные из каких-нибудь редкостных материалов, которые легко переносить с места на место, легко считать и делить. Жемчужины, золотой песок, драгоценные камни. Все это доставлялось в какое-нибудь видное место. А потом обменивалось на скотину или пшеницу, но ведь никто не станет таскать мешки с зерном, гнать коров по улицам. Забавно, что мы и сейчас ведем себя как дикари — носим украшения, чтобы показать, как мы богаты, хотя порой украшений у нас куда больше, чем денег.

— Таков племенной обычай, — сказал я. — В мое время молодежь отпускала длинные волосы, а теперь делает себе пирсинг: это позволяет отличить единомышленников.