Заир

Я хотел было возразить: сначала — Михаил, потом — его друг, а под конец за мной увяжется целая толпа, которая в зависимости от того, что меня ждет, будет рукоплескать или рыдать. Но я был слишком утомлен, чтобы спорить, и решил отложить до завтра исполнение обета: никто не должен видеть меня в момент встречи.

И вот мы садимся в машину и некоторое время едем по Шелковому Пути. Мои спутники спрашивают, знаю ли я, что это, и я отвечаю, что минувшей ночью встретил паломника. Они мне говорят, что подобный вид путешествий распространяется все шире и в дальнейшем поможет развитию туристического бизнеса в Казахстане.

Через два часа сворачиваем с шоссе на проселочную дорогу и добираемся до того самого «бункера», где мы сидим сейчас — едим рыбу и слушаем негромкий вой ветра в степи.

— Эстер сыграла в моей жизни большую роль, — объясняет Дос, показывая мне фотоснимок одной из своих работ, на которой я могу различить лоскут окровавленной ткани. — Сначала я мечтал уехать отсюда, как сделал Олег...

— Называй меня лучше Михаилом, а не то мы запутаемся.

— Я мечтал уехать отсюда, как многие мои ровесники. Но однажды мне позвонил Олег, то есть Михаил. Сказал, что женщина, сделавшая ему так много добра, решила побывать в степи и хочет, чтобы я ей помог. Я согласился, думая, что это — мой шанс и что она посодействует мне в получении французской визы и работы в Париже. Она попросила меня отвезти ее в маленький глухой городок, в котором побывала во время одного из прошлых своих приездов.

Ни о чем не спрашивая, я подчинился. По пути она потребовала, чтобы мы заехали в дом старика-кочевника, и каково же было мое удивление, когда выяснилось, что речь идет о моем деде. Ее приняли гостеприимно, как водится у людей, живущих в этой бескрайней степи. Старик сказал Эстер, что она думает, будто грустит, а на самом деле душа ее ликует и Энергия Любви циркулирует свободно. Он пообещал ей — скоро эта энергия охватит весь мир, включая и мужа Эстер. Он научил ее многому из того, что входит в понятие «цивилизация степи», а научить остальному попросил меня. Он решил, что она вопреки традиции может оставить себе собственное имя.

И покуда она училась у моего деда, а я учился у нее, мне стало понятно — никуда ехать не надо. Мое предназначение — в том, чтобы остаться в безмерном пространстве степи, познать ее цвета, преобразить их в картины.

— Я не очень понял насчет того, что ты чему-то учил Эстер. Твой дед говорил, что мы должны позабыть все.

— Завтра все покажу, — ответил Дос.

***

И на следующий день показал, и слова не понадобились. Я увидел необозримую степь, казавшуюся пустыней, но полную скрытой жизни. Увидел ровную линию горизонта, исполинское пустое пространство, услышал стук копыт и негромкий посвист ветра. Вокруг не было ничего — ровным счетом ничего, словно мир выбрал это место, чтобы показать, как он огромен, как прост и в то же время — сложен. Словно хотел, чтобы все мы могли — и должны были — стать такими же, как эта степь, пустыми, бесконечными и полными жизни.

Сняв темные очки, я смотрел в синее небо, чтобы пропитаться этим светом и странным ощущением: будто я — нигде и повсюду. Мы ехали молча, останавливаясь лишь для того, чтобы напоить коней из ручейков, отыскать которые было под силу лишь человеку, превосходно знающему местность. Время от времени в отдалении возникали другие всадники, отары овец с пастухами, врезанные в пространство неба и степи.

***

Куда я направлялся? Я не знал и не хотел знать: женщина, которую я искал, находилась в этом бесконечном пространстве: я мог прикоснуться к ее душе, услышать, как напевает она за работой. Теперь я понимал, почему она выбрала это место — здесь ничто не отвлекало, здесь царила столь желанная ей пустота, и ветер своим посвистом отгонял печали. Думала ли она, что когда-нибудь я появлюсь здесь на коне, торопясь ей навстречу?

Меж тем с небес нисходит ощущение Рая. И я сознаю, что переживаю незабываемый момент — обычно это сознание посещает нас уже после того, как минет волшебный миг. Вот я стою здесь — весь как есть, без прошлого и без будущего, всецело сосредоточенный на этом утре, на мелодичном перестуке лошадиных копыт, на нежности, с которой обвевает ветер мое лицо, на неожиданной благодати созерцания неба, земли, людей. Я впадаю едва ли не в экстаз, испытывая восторженную благодарность за то, что живу на свете. Я молюсь шепотом, слушая голос природы и понимая, что невидимое всегда проявляется в том, что открывается нашему взору.

Я спрашиваю небеса, точно так же как в детстве спрашивал мать:

Почему мы любим одних людей и ненавидим других?

Куда отправляемся мы после смерти?

Почему мы рождаемся, если все равно умрем?

Что такое Бог?

Степь отвечает ровным гулом ветра. И этого достаточно: чтобы жить дальше, достаточно знать, что на главные вопросы бытия ответов не будет никогда.

***