«Зайцем» на Парнас

Эх, и городище! Так вот где находятся самые крупные издательства, живут знаменитейшие писатели и среди них рецензент «Огонька» Л. Ушкин — единственный мой «знакомый». Сумею ли я зацепиться за Москву? Не вышвырнет ли она меня как ненужный хлам? Ладно, Витька, не робей. Умойся на вокзале, выбей из штанов пыль — и айда! Чего терять время?

В справочном бюро я разузнал, как добраться до редакции ежемесячного журнала «Красная новь», адрес которой еще в станице вызубрил наизусть. Солнце блестело в стеклах трамвая, на проносившихся бульварах золотились липы, в ушах стоял праздничный гул. У Лубянки я слез с прицепа и пошел пешком, оглядывая самые высокие дома, читая самые пышные золотые вывески.

Здание редакции, к удивлению, оказалось неказистым, засунутым в узкий вонючий переулок. В полутемном вестибюле дремал небритый швейцар-инвалид, за его спиной на вешалке одиноко желтел прорезиненный плащ. Я торопливо стянул с головы кепку, несмело попросил:

— Можно оставить?

— Чего ж… примем.

И моя обыкновенная, засаленная кепка повисла рядом с чьим-то литературным плащом.

У какого «начинающего» при посещении солидной редакции сердце не скатывалось в пятки? Я через ступеньку шагал по крутой стертой лестнице и с волнением думал, что по ней неоднократно поднимались и Сергей Есенин, и Серафимович, и Бабель, и Всеволод Иванов. Это не харьковский журнальчик «Друг детей»; там печатались лишь заметки никому не известных журналистов. Страницы ж «Красной нови» блистали романами, поэмами современных классиков.

Приемная редакции представляла прокуренную комнату с двумя столами. За ближним из них, заваленным рукописями, возле черного телефонного аппарата сидел патлатый взъерошенный молодой человек в роговых очках, читал отпечатанные листы и жирно вычеркивал что-то пером.

— Что у вас? — бойко спросил он меня. — Стихи?

— Нет… проза, — несколько смешался я.

— Странно, — невозмутимо возразил молодой человек, взбив пятерней упавшие на лоб патлатые волосы. — Обычно в вашем возрасте пишут стихи. Давайте рукопись, через недельку позвоните.

И, словно забыв про меня, вычеркнул новую строчку.

Значит, меня не пустят вон в ту дверь с надписью «Главный редактор»? Может, попроситься? Там сидит один из современных волшебников слова, у которого я тоже учился писать, — Всеволод Иванов. А что я ему скажу? «Разрешите познакомиться. Привез вам рассказ». И все? Робость спеленала мой язык, склеила губы. Ладно, представлюсь, когда примут «Карапета». Сотрудники сами, наверно, тогда предложат.

Денег у меня было — кот больше наплачет, ночевать я отправился на жесткий диван в Курский вокзал. Здесь же в скверике на вокзальной площади и «обедал» — обычно куском хлеба с ливерной колбасой, запивая их изрядной порцией воды из крана в уборной. Чем заполнить бесконечные летние дни? Я ходил по музеям, подолгу торчал в Третьяковской галерее, устроил себе библиотеку у Китай-города. Там, у громадной обомшелой стены, широко раскинулся книжный развал: в палатках и прямо на земле пестрели сотни, тысячи заманчиво развернутых романов, сборников, шла бойкая торговля. По часу простаивая возле букинистов, я с жадностью проглатывал половину какого-нибудь рассказа или отрывок из повести — и так знакомился с новинками советской литературы.

Только на четвертый день осмелился я пойти в «Огонек», чтобы представиться «знакомому» рецензенту. Здесь меня подстерегал неожиданный удар. Когда я спросил секретаршу, как мне увидеть писателя Л. Ушкина, она удивленно подняла узкие выщипанные брови: «Я такого не знаю. Присылал вам рецензию в станицу? Мало ли кто у нас подрабатывает». Выходит, Л. Ушкин был случайный человек в редакции? В самом деле: сколько я перерыл журналов, книжек на развале у Китайгородской стены, но нигде не встречал ни рассказов, ни рецензий, подписанных Л. Ушкиным. Вон какие фокусы случаются в литературе?! А я-то, пентюх, в душе рассчитывал, что он меня и ночевать пустит.

Вся надежда осталась на «Красную новь». Дадут ли они мне аванс под рассказ? О том, что редакции дают, авансы, я слышал еще в Харькове и запомнил на всю жизнь.

Наступил долгожданный день. В автомате я с замиранием набрал номер телефона. Сейчас должна была решиться моя судьба: втайне я надеялся, что передо мной широко распахнутся двери «Красной нови», я получу гонорар под рассказ и сниму номер в гостинице.

Бойкий голос из трубки ответил:

— Вы что сдавали: стихи? Ага, прозу. «Карапет»? Помню, помню: армянская жизнь, строительство электростанции… Как «нет»? О беспризорниках? Гм. — Некоторое время мембрана пусто трещала. — Ваша рукопись еще не прочитана. Позвоните через недельку.

И патлатый молодой человек дал отбой.

Я чуть не уронил телефонную трубку. Неужели в редакции могут обманывать авторов? Ведь точно назначили день!

Где ж мне добывать монету? Придется отказаться от «обеда» и сесть на хлеб и чай. Э, плевать, впервой, что ли? Как возьмут рассказ, схожу в ресторан «Националь», закажу стакан водки и отбивную.