Закат

Именно это слово – «сынок» – тронуло Фета глубже всего. Он подавил в себе страшную боль расставания и только смотрел – смотрел во все глаза, – как старик уходит прочь.

* * *

Два километра, которые Эф пробежал по тоннелю Норт-Ривер, показались ему двадцатью. Единственным подспорьем доктору служил монокуляр ночного видения, позаимствованный у Фета; сквозь этот прибор тоннель с его неменяющимися рельсами виделся монотонным пейзажем, залитым зеленым сиянием, и в этом призрачном свете нисхождение Эфа в недра земли под ложем Гудзона представлялось настоящим погружением в безумие.

Мужчина бежал все дальше и дальше. Его переполняло бешенство, голова шла кругом, легким не хватало воздуха, перед глазами стояло зеленое марево, и тут он увидел их – неровные белые пятна, ярко светившиеся на шпалах.

Эф замедлил бег ровно настолько, чтобы вытянуть из рюкзака за спиной лампу черного света. В ультрафиолетовых лучах мир вокруг взорвался буйством цвета – это переливалось разными красками биологическое вещество, исторгнутое вампирами. Следы были свежие, от аммиачной вони слезились глаза. Столь большое количество вампирских испражнений говорило о том, что здесь недавно кормилась огромная масса тварей.

Гудвезер мчался, не останавливаясь, пока не увидел хвостовой вагон сошедшего с рельсов поезда. Ни малейшего шума. Все было тихо. Эф двинулся вдоль правой стороны состава, вглядываясь вперед, где моторный, он же головной, пассажирский вагон, соскочивший с пути, стоял, уткнувшись под углом в стену тоннеля. Увидев открытые двери вагона, Эф поднялся по ступенькам и вошел в темный состав. Зеленые краски монокуляра рисовали картину страшной, кровавой бойни. Тела, тела, тела… Они громоздились в креслах, лежали вповалку на полу. Каждое тело – вампирский бутон, готовый распуститься, едва зайдет солнце. И совсем нет времени, чтобы отпустить их всех. Равно как на то, чтобы сразиться с каждым, лицом к лицу.

Нора тоже не пошла бы на это. Конечно нет. Эф был уверен: у нее хватило ума избежать безнадежной схватки.

Он выпрыгнул из вагона, прошел в обратном направлении, завернул за хвостовой вагон и увидел подкрадывающихся к нему вампирских ищеек. Их было четверо, по двое слева и справа; в монокуляре ночного видения глаза вампиров блестели, как стеклянные. Черный свет лампы пригвоздил их к месту, но не умерил вожделения, сквозившего в голодных лицах. Спустя несколько секунд ищейки попятились, освобождая Эфу проход, вот только человек был не так глуп, как им, должно быть, мерещилось в их вампирских мозгах.

Гудвезер прошел меж двух пар ищеек, сосчитал до трех, затем молниеносно выхватил из рюкзака за плечами серебряный меч и резко повернулся.

Как раз в это мгновение первые два монстра бросились на него. Эф поймал их в движении и рассек на части. Оставшаяся пара попятилась, но мужчина без малейших колебаний догнал тварей и двумя ударами меча срубил головы, как трухлявые пни.

Тела тварей еще не упали на рельсы, а Гудвезер снова бежал по влажному следу вампирских выделений. Он привел Эфа к проходу в левой стене, соединяющему этот ствол тоннеля с соседним, по которому поезда еще совсем недавно шли в сторону Манхэттена. Буйство красок, высвечиваемое черной лампой, выплеснулось и в соседний ствол, Эф помчался по нему, еле сдерживая отвращение. Он миновал два разрубленных тела – недавно пролитая кровь ярко вспыхнула в черном свете лампы, это говорило о том, что трупы принадлежали стригоям, – и вдруг услышал гвалт.

Еще несколько шагов, и Эф увидел с десяток тварей, сбившихся в кучу возле какой-то двери. Почувствовав человека, вампиры рассыпались веером, а Гудвезер принялся широко размахивать своей ультрафиолетовой лампой, чтобы ни одна тварь не проскочила мимо и не оказалась сзади.

Дверь. А за ней – Зак, решил Эф.

И ринулся убивать.

Он напал на вампиров с ходу, не дав им возможности скоординировать действия и перейти в атаку. Он резал, рубил, жег ультрафиолетом и снова рубил. В звериной жестокости он превзошел самих вампиров. Его отцовская тоска оказалась сильнее вампирской тоски по крови. Это было сражение за жизнь сына, а доведенный до отчаяния отец очень скор на убийство. И легок тоже.

Эф подошел к двери и клацнул по ней лезвием своего меча, густо заляпанного белой кровью.

– Зак! Это я! Открой!

Рука, крепко державшая дверь изнутри, отпустила рукоятку, и Эф распахнул створку. Перед ним стояла Нора. Ее широко открытые глаза казались ярче фальшфейера, который она сжимала в ладони. Нора долго разглядывала Эфа, словно никак не могла поверить, что это именно он – он самый, он, человек, а не вампир, – и, только насмотревшись, бросилась ему в объятия. За спиной Норы на коробке сидела ее мама в своем капоте – сидела тихо и покойно, грустно уставившись в угол.

Эф осторожно сомкнул руки вокруг Норы, держа подальше от нее мокрое лезвие, но тут же, осознав, что в этом складском помещении, кроме старшей и младшей Мартинес, никого нет, разжал объятия и в сильном волнении спросил:

– А где же Зак?

* * *