Закат и гибель Белого флота. 1918–1924 годы

А пока на дворе был 1919 год и продолжалась благородная борьба белых против большевиков. Французы тем временем грузили на транспорты войска и их материальную часть, но, кроме того, тащили все, что попадалось им под руку со складов порта. И даже поставленный ранее в Северной бухте на якорь крейсер-яхта «Алмаз» был тайком уведен ими в Константинополь. В это время пришел из Новороссийска пароход «Святой Николай», командиру которого адмирал М. П. Саблин поручил попытаться забрать остававшиеся на складах в Севастополе снаряды. О прибытии парохода Добровольческой армии доложили французскому адмиралу, и тот не замедлил запретить погрузку в трюмы судна чего бы то ни было. Более того, француз приказал на все время пребывания парохода в Севастополе спустить на нем Андреевский флаг. После интенсивного ремонта «Мирабо» смог, наконец, выйти из дока и на буксире французского линейного корабля «Жюстис» на малом ходу ушел в Константинополь, оставив по недостатку времени снятые с него тяжести в доке.

Немного позже, когда главнокомандующим Русской армией в Крыму стал барон Петр Николаевич Врангель и русское правительство на полуострове всеми способами стремилось получить валюту для покупки за границей угля, более тысячи тонн броневых плит «Мирабо», оставленных в Севастополе, были погружены предприимчивыми врангелевскими интендантами на пароход. Пароход взял курс на Константинополь, а затем, пройдя через Босфор, добрался до итальянского порта, где весь его груз был продан местным предпринимателям. 28 апреля была закончена эвакуация французских войск. Во второй половине следующего дня, когда большевистские войска победителями вступили в город, французский корабль «Жан Бар», последний из французской эскадры, еще оставался в порту и вышел из бухты лишь 1 мая.

Пришедшие на буксире в Новороссийск русские корабли требовали самого серьезного ремонта. За время беспрерывных походов во время Первой мировой войны и более чем года стоянки в Севастополе, оставаясь, говоря мягко, без присмотра, механизмы и главным образом котлы пришли в весьма плачевное состояние. Механизмы машин были покрыты ржавчиной и грязью, вся утварь, инструмент, весла и паруса со шлюпок, сигнальные флаги и даже мелкое электрическое оборудование было расхищено союзниками и люмпен-пролетариатом, тащившим у «буржуев» все, что попадалось на глаза, включая даже обивку мебели в кают-компаниях, которая оказалась варварским образом срезана.

Новороссийск, хотя и являлся большим коммерческим портом, исторически не имел собственных ремонтных мастерских, и лишь в конце 1917 года, когда в город было эвакуировано отделение Ревельского судостроительного завода, в нем появились первые ремонтные цеха. На момент же описываемых событий в них почти не имелось ни требуемых материалов, ни достаточного количества квалифицированных рабочих. Дока в Новороссийске также не было, и лишь в июне, после занятия Мариуполя Добровольческой армией, буксир «Черномор» притащил оттуда одну секцию плавучего дока, которая могла поднимать суда до подводных лодок включительно, однако оказалась весьма тесной для нефтяных миноносцев. Самое незначительное количество флотских запасов, к тому же погруженных наспех и без должной системы, удалось вывезти из Севастополя.

Ремонт первых прибывших сюда из Севастополя кораблей производился вначале малочисленными и неопытными командами, под руководством малочисленных офицеров — инженер-механиков. Постепенно им удалось пополнить свои команды, главным образом за счет желающих, происходивших в большинстве своем из учащихся приморских городов, и даже некоторых кубанских казаков. Специалистов из числа матросов Императорского русского флота почти не осталось, за исключением тех, что служили на эскадренном миноносце «Поспешный» и на который так старался привлечь их его командир, капитан 2-го ранга Николай Рудольфович Гутан, проживший остаток своих дней в эмиграции в далеком Тунисе.

Прибывавших новобранцев требовалось обучать всем премудростям службы, что было сравнительно нетрудным делом при участии бывших боцманов и мичманов Императорского флота. На транспорте «Рион» для новобранцев из числа учащейся молодежи ими были организованы школы сигнальщиков и радиотелеграфистов, а на большой барже № 69 даже образован флотский экипаж. Большинство из служащих на кораблях сухопутных офицеров Добровольческой армии были списаны на берег, и их места постепенно занимались морскими специалистами своего дела. Впрочем, вскоре и им нашлось достойное занятие, учитывая их изначальную приверженность мореходству. В конце июля по просьбе адмирала A. B. Колчака, в армии которого была большая нехватка командного состава, во Владивосток был послан пароход «Иерусалим», имевший на борту более двухсот сухопутных офицеров. Все возрожденные суда приняли самое активное участие в августовских боях белых десантов 1919 года в Крыму.