Закат и падение Римской Империи. Том 7

Если бы выборы всегда происходили в Ватикане, то права сената и народа не нарушались бы безнаказанно. Но римляне позабывали и не напоминали об этих правах в отсутствие преемников Григория Седьмого, полагавших, что божеские законы не возлагают на них обязанности постоянно жить в Риме и в римской епархии. Попечение об этой епархии имело в их глазах менее важности, чем управление всемирной церковью; да и не могло быть приятным для пап пребывание в таком городе, где их власть постоянно встречала сопротивление, а их жизни нередко угрожала опасность. Во избежание притеснений со стороны императоров и войн, которые велись в Италии, они переселялись на другую сторону Альп, в гостеприимную Францию; во избежание римских смут они проводили свою жизнь вне Рима — в Ананьи, в Перуджии, в Витербо или в котором-нибудь из близлежащих городов. Если отсутствие пастыря оскорбляло паству или причиняло ущерб ее материальным интересам, римляне принуждали папу возвратиться, напоминая ему суровым тоном, что св. Петр утвердил свой престол не в какой-нибудь ничтожной деревушке, а в столице мира, и угрожая, что выступят из города с оружием в руках, для того чтобы разрушить то селение и истребить тех жителей, которые дерзают доставлять ему убежище. Тогда папы возвращались в Рим с робкой покорностью, а римляне встречали их требованием вознаграждения за все убытки, причиненные их отсутствием, — за остававшиеся ненанятыми квартиры, за остававшиеся непроданными съестные припасы и за то, что римляне не могли извлекать прибыли из расходов, которые шли на содержание состоявших при папском дворе служителей и иноземцев. После непродолжительного внутреннего спокойствия, во время которого папы, быть может, пользовались некоторой властью, новые смуты заставляли их снова удалиться из города, а новые повелительные или почтительные сенатские послания снова заставляли их возвратиться. В этих случаях ватиканские изгнанники или беглецы жили недолго вне Рима и не удалялись на большое от него расстояние; но в начале четырнадцатого столетия апостольский престол был, по-видимому, навсегда перенесен с берегов Тибра на берега Роны, а причину этого переселения следует искать в неистовой вражде между Бонифацием Восьмым и королем Франции. Духовное оружие пап, состоявшее из отлучений от церкви и интердиктов, встретило непреодолимое препятствие в единодушии трех сословий и в привилегиях галликанской церкви; но папа не был подготовлен к защите против того светского оружия, к которому осмелился прибегнуть Филипп Красивый. В то время как папа жил в Ананьи, не подозревая, что ему может угрожать какая-либо опасность, на его дворец и на его особу было сделано нападение тремястами всадниками, которых втайне собрали французский министр Вильгельм Ногарэ и принадлежавший к одному знатному, но не любившему папы римскому семейству Скиарра Колонна. Кардиналы спаслись бегством; жители Ананьи позабыли о долге преданности и признательности к своему монарху; но покинутый всеми, неустрашимый Бонифаций воссел безоружным на своем троне и, подобно древним сенаторам, ожидал смерти от меча галлов. Его иноземный враг Ногарэ ограничился исполнением приказаний своего государя; но его домашний враг Колонна осыпал его оскорблениями на словах и ударами, а в течение его трехдневного заключения его жизнь подвергали опасности те лишения, которыми оба противника наказывали его за упорство, ими же самими вызванное. Эта непонятная мешкотность дала приверженцам церкви время собраться с духом, и они избавили папу от этих нечистивых насилий; но высокомерию Бонифация была нанесена рана в самое чувствительное место, и он испустил дух в Риме от ярости и от жажды мщения. Его память запятнали ярко бросающиеся в глаза пороки — корыстолюбие и гордость; даже несмотря на то что, защищая церковь, он выказал мужество мученика, его не удостоили чести сопричисления к лику святых; это был великодушный грешник (говорится в хрониках того времени), взобравшийся на папский престол, как лисица, царствовавший, как лев, и кончивший жизнь, как собака. Его заменил самый кроткий из людей — Бенедикт Одиннадцатый; однако этот папа отлучил от церкви нечестивых эмиссаров Филиппа, и предал город Ананьи и его жителей страшному проклятию, последствия которого до сих пор очевидны для суеверов.