Закат и падение Римской Империи. Том 7

Энергия и удача одного человека едва ли когда-либо проявлялись более наглядно, чем в том внезапном, хотя и временном перевороте, который был совершен в Риме трибуном Риенци. В вертепе разбойников он ввел военную или монастырскую дисциплину; он терпеливо выслушивал каждого, немедленно удовлетворял обиженного, безжалостно наказывал виновных, был всегда доступен для бедняков и для иноземцев, а для преступников или для их сообщников уже не могли служить охраной ни знатность происхождения, ни высокое звание, ни покровительство церкви. Он уничтожил привилегированные дома и священные убежища, за порог которых не смели переступать представители правосудия, а дерево и железо от их баррикад употребил на укрепление Капитолия. Почтенный отец Колонна подвергся в своем собственном дворце двойному унижению, попытавшись оказать покровительство одному преступнику и не бывши в состоянии этого сделать. Подле Капраники был украден осел с кувшином оливкового масла; принадлежавший к семейству Орсини местный владелец был присужден к возмещению убытков и к уплате пени в четыреста флоринов за то, что небрежно охранял большую дорогу. И личность баронов не была более неприкосновенна, чем их земли или дома; случайно или с намерением Риенци обходился с вожаками противоположных партий с одинаковою беспристрастной строгостью. Петр Агапет Колонна, который сам когда-то был римским сенатором, был арестован на улице за какой-то проступок или за неуплату долга, и правосудие было удовлетворено запоздалой казнью Мартина Орсини, который провинился в различных насилиях и разбоях и между прочим ограбил корабль, потерпевший кораблекрушение в устье Тибра. Ни громкое имя преступника, ни то, что его двое дядей были кардиналами, ни его недавнее бракосочетание, ни его смертельная болезнь не заставили неумолимого трибуна пощадить избранную им жертву. Полицейские чиновники арестовали Мартина в его дворце, стащив его с брачного ложа; его суд был короток, и доказательства его вины были неоспоримы; колокол Капитолия созвал народ; с преступника сорвали его плащ; стоя на коленях со связанными за спиной руками, он выслушал свой смертельный приговор и после непродолжительной исповеди был отдан в руки палача. После такого примера никакой преступник не мог рассчитывать на безнаказанность, и удаление из города всех негодяев, зачинщиков смут и праздношатающихся скоро очистило и Рим, и его территорию. Тогда (говорит Фортифиокка) леса возрадовались тому, что по ним перестали бродить разбойники; волы стали пахать землю; пилигримы стали посещать святилища; на больших дорогах и в гостиницах стали появляться толпы путешественников; на рынках ожила торговля, оказался во всем избыток и сделки стали производиться честно; даже кошелек с золотом можно было безопасно оставить на большой дороге. Когда подданные не имеют повода опасаться за свою жизнь и за свою собственность, промышленность оживает сама собой и приносит обильные плоды; в ту пору Рим все еще был метрополией христианского мира, и те иностранцы, которые имели случай испытать на самих себе, как благотворна новая система управления, разглашали по всем странам славу и удачу трибуна.