Закат и падение Римской Империи. Том 7

Владычествовавшие в Константинополе латины были окружены и теснимы со всех сторон; они надеялись удержаться там только благодаря раздорам между их врагами — греками и болгарами; но у них отняли эту надежду военные успехи и политика никейского императора Ватацеса. В его царствование Азия наслаждалась внутренним спокойствием и благоденствием на всем протяжении между Пропонтидой и утесистыми берегами Памфилии, а исход каждой из предпринятых им кампаний увеличивал его влияние в Европе. Он отнял у болгар укрепленные города, построенные в горах Македонии и Фракии, и принудил их довольствоваться теми владениями на южных берегах Дуная, которыми и в настоящее время ограничивается их территория. Единственный император римлян не мог долее выносить, чтоб владевший Эпиром принц из дома западных Комнинов оспаривал у него или разделял с ним почетные отличия императорского звания, и смиренный Димитрий, переменив цвет своих полусапожек, с признательностью принял титул деспота. Его собственные подданные, выведенные из терпения его низостью и неспособностью, обратились к своему верховному повелителю с просьбой о защите. Фессалоникское королевство было присоединено к Никейской империи после слабого сопротивления, и Ватацес стал владычествовать без соперников от пределов турецких владений до Адриатического моря. Европейские монархи уважали его за личные достоинства и за его могущество, а если бы он согласился подчиниться православным верованиям, папа, вероятно, охотно перестал бы поддерживать трон царствовавших в Константинополе латинских императоров. Но смерть Ватацеса, непродолжительное и смутное царствование его сына Феодора и беспомощное малолетство его внука Иоанна замедлили восстановление греческого владычества. Происходившие у этих греков внутренние перевороты я опишу в следующей главе, а теперь нахожу достаточным заметить, что юный монарх сделался жертвою честолюбия своего опекуна и соправителя Михаила Палеолога, который выказал в этом случае свойственные основателям новых династий добродетели и пороки. Император Балдуин льстил себя надеждой, что ему удастся снова приобрести некоторые из утраченных провинций или городов путем переговоров, не поддержанных военною силой. Его послы были отпущены из Никеи с насмешками и с презрением. Какую бы местность они ни указали, Палеолог ссылался на какую-нибудь особенную причину, по которой та местность была для него мила и дорога: в одной он родился, в другой он впервые стал командовать армией, в третьей он наслаждался и еще долго надеялся наслаждаться удовольствиями охоты. “Что же намерены вы дать нам?”, — спросили удивленные послы. “Ничего, — отвечал грек, — ни одного дюйма земли. Если ваш повелитель желает мира, пусть он уплачивает мне ежегодно дань, равную той сумме, которую он получает с константинопольских таможен. На этих условиях я могу дозволить ему царствовать. Его отказ приведет к войне. Я не лишен опытности в военном деле и рассчитываю на успех, полагаясь на Бога и на мой меч”. Экспедиция против эпирского деспота послужила прелюдией для его дальнейших предприятий. Хотя его победа сопровождалась поражением и хотя род Комнинов, или Ангелов, устоял среди гористой местности против его усилий и пережил его царствование, зато взятие в плен ахайского владетеля Вилардуэна лишило латинов самого деятельного и самого могущественного вассала их издыхавшей монархии. Республики Венецианская и Генуэзская вели в ту пору первую из своих морских войн из-за владычества на морях и из-за восточной торговли. И гордость, и собственная выгода побуждали венецианцев защищать Константинополь, а их соперники стали помогать его врагам, и союз генуэзцев с завоевателем-еретиком возбудил негодование в римской церкви.