Закат и Рассвет (СИ)

Под конец ужина даже Нада, как показалось, по ходу разговоров стала относится к гостям мягче и почтительней, её страх наконец ушёл и она увидела, что страшные вестники чумы, демоны и так далее, оказались весьма приятными людьми в телах детей. Но, к несчастью, это была лишь очень хорошая маска, скрывающая истинные эмоции кухарки.

Когда трапеза закончилась, гости получили очередной отказ на предложение помощи и их отвели на второй этаж. Кроватью послужило сено, простынёй — пустые мешки из-под картошки, одеялом — пара старых узорчатых пледов, висящих до этого украшением на стенах.

— Вы уж простите за столь скромное ложе, — Извинялся Барен. — Обычно у нас не ночуют гости.

— Что вы, что вы! — Отвечали Малгус с Энвией. — Поверьте, такое ложе для нас, точно королевские хоромы!

Трактирщик несколько раз предложил им лечь в одной комнате с семьёй, на что гости дали категорический отказ, сказав, что не замёрзнут ночью, ибо холода не чувствуют от рождения. Ещё одна особенность народа их земель. Барен наконец сдался и постелил им в коридоре перед лестницей. Впервые за долгое время, брат с сестрой заснули сытыми и довольными, в более-менее уютной для себя постели, без риска нападения на них ночью, как им тогда казалось.

Наде не спалось. Перед её взором всё стояли эти два жутких глаза. Бело-серые, а в центре — маленькие дьявольские зрачки. И эта фальшивая добродушная улыбка, леденящая сердце. С самого первого их появления кухарка заметила кинжалы на поясах путников. Мысленно она уже трижды корила своего брата за чересчур доброе религиозное сердце. Твой добрый бог затмил твой разум, брат! Неужели не видишь ты, кого пустил в свой дом? Демоны, убийцы, вестники горя, разносчики проклятий и болезней. Сладкими речами они заполнили твои уши и ты не заметил, что в доме твоём завелись крысы. Как только придёт ночь, они поднимутся под светом кровавой луны и лишат нас жизней — одного за другим, без толики совести перережут нам глотки.

Она поднялась и села на своей кровати, скинув перину. Ночнушка прилипла к телу от холодного пота, но сейчас это не имело значения. Нада внимательно вслушивалась в тишину, нарушаемую лишь барабанной дробью дождя по крыше. По ту сторону закрытой двери царила тишина, незваные гости не двигались. Разве может такое быть? Конечно же нет! Они давно поднялись и ползут в тени потолка, с ножами в клыкастых зубах. Она слышала от мужиков в селе, что иногда из леса выползают черти и воруют детей себе на корм. Вот они и пожаловали, а брат-болван без вопросов пустил их в дом и постелил исчадиям ада. Какой глупец!

Нада, как могла, тихонько опустилась на пол, нырнув ногами в свои галоши. Старые доски заскрипели под её отнюдь нелёгким телом, от чего та замерла, в страхе разбудить кого-то из семьи. Осмотревшись и увидев, что все так же спят, как и до этого, Нада аккуратно и медленно зашагала к выходу из комнаты. За окном сверкнуло, по деревне прокатился гром. Сестра трактирщика снова испуганно вздрогнула, будто бы слышала его впервые в жизни. Как можно тише, со скрипом половиц под галошами, она добралась до двери.

— Эй, Нада. — Сонным голосом позвал её Барен, от чего сестра застыла на месте. — Ты куда?

Она ответила ему вполоборота, пытаясь изо всех сил сделать спокойный и ровный голос:

— Я в нужник и обратно.

— А, ну ладно. — Барен повернулся в другую сторону, к стене, поглубже зарывшись в пуховую перину. — Накинь что-нибудь, а то захвораешь.

Нада с облегчением выдохнула про себя и приоткрыла дверь. Тёплый свет из коридора вырастил на полу позади кухарки длинную тень, выплясывающую чудные танцы в огне свечей. В дальнем конце мирно спали двое гостей. Холмики пледов чуть заметно вздымались и опускались в их спокойном и ровном дыхании. Неужели спят? Конечно же нет, они притворяются. Ощущают своим демоническим нутром, что я их заподозрила и пытаются усыпить моё внимание. Не тут то было! Я не мой брат, на ваши сладкие речи и фальшивые улыбки я не куплюсь, не дождётесь.

Она направилась к лестнице на первый этаж. Ещё раз глянув на спящих брата с сестрой она ужаснулась и даже забыла дышать. Девчонка приподняла голову и внимательно смотрела на неё. И без того жуткие глаза в полумраке напугали её до того, что кухарка едва не потеряла сознание. Будто сама бездна всматривается в тебя и высасывает душу. Наде стало плохо, закружилась голова. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, подкосились ноги и она ухватилась за перила, чтобы не грохнутся на лестницу. Энвия, заметив это, села и спросила, всё ли в с ней впорядке. Всё с той же поддельной вежливостью, трижды гори она.

— Мне надо в нужник. — Кое-как смогла ответить Нада, не слыша себя за стуком в висках.