Закат команданте

– В доме находилось оружие, боеприпасы и продовольственный запас в виде консервов, круп, а также сигареты. По окончании осмотра стало ясно, что люди с ранчо уходили в спешке, не успев собрать арсенал и провизию, из чего я сделал вывод, что далеко они уйти не могли. По этой причине я отдал приказ идти по следу вторженцев.

– А должны были вернуться в штаб армии, доложить обстановку и получить новый приказ, – перебил его начальник штаба.

– Я имел все основания полагать, что по горячим следам найти их будет проще. Мы были вооружены, хорошо оснащены, и на нашей стороне было преимущество: мы находились на знакомой территории, а противник – нет, – ответил майор.

– И все же вам пришлось потратить на поиски этих людей несколько дней, – напомнил начальник штаба.

– Так точно, товарищ полковник, мы шли по следу трое с половиной суток, но все это время противник тоже был вынужден передвигаться, так как чувствовал погоню. Мой расчет был на то, что в незнакомой местности без продовольствия они долго не протянут и вынуждены будут открыться.

– Вот они и открылись, – невесело пошутил майор Лопес, занимавший равную майору Плате должность и в настоящий момент испытывающий лишь облегчение от того, что приказ начальника штаба прочесать местность был отдан не ему.

– Двадцать третьего марта мы попали в засаду. Когда отряд вошел в ущелье, мы услышали крик, а затем началась стрельба, – игнорируя реплику майора Лопеса, продолжил майор Плата. – Я отдал приказ рассредоточиться, но выполнить его у бойцов не хватило времени. Фактор внезапности сработал против нас. В результате обстрела отряд понес потери в лице лейтенанта Рубена Амесаги, семерых бойцов пехотного подразделения и проводника-нефтяника. Остальные бойцы в количестве тридцати человек были взяты в плен нападавшими.

– Во главе с тобой, майор, – произнес начальник штаба.

– Я был оглушен взорвавшейся рядом гранатой и выбыл из строя, – попытался оправдаться майор.

– Ваше вооружение составляли миномет, пулемет, три автомата «узи» и больше десяти винтовок марки «маузер», так? – начал перечислять полковник Селич и, не дожидаясь подтверждения, продолжил: – Так каким образом кучке бандитов удалось пленить тридцать вооруженных бойцов?

– Как выяснилось впоследствии, мы напали на след не простых бандитов, а хорошо организованного партизанского отряда.

– Партизанского отряда? – несколько голосов слились воедино. Заявление майора Платы потрясло собравшихся.

– Так точно. Отряд, базировавшийся на ранчо «Каламина», является партизанским соединением, позиционирующим себя как национальное освободительное движение.

– Поясните, – потребовал начальник штаба.

– Перед началом стрельбы мы слышали крики: «Да здравствует национальное освобождение!» После окончания боя с нами разговаривал командир партизанского отряда. Имени он не называл, но заявил, что он член боливийской коммунистической партии и его партизанский отряд готов сражаться за лучшее будущее для боливийского народа, который нещадно эксплуатируют власти и военные. Это не мои слова, а слова командира партизан, – поспешно добавил майор, увидев, как грозно сошлись на переносице брови начальника штаба. – Дальше началась агитация бойцов, им предлагали перейти на сторону партизан, но ни один солдат не высказал намерения поступить так, как предлагал командир партизанского отряда.

– Что было дальше? – снова произнес начальник штаба.

– Какое-то время продолжалась агитация, после чего нас отпустили.

– Просто отпустили? – удивленно воскликнул майор Лопес.

– Так точно. Полагаю, у них просто не было возможности удерживать нас в плену, так как у самих больше нет базы для дислокации партизанского отряда. Члены отряда наверняка не боливийцы. Капитан Аугусто Сильва уверен, что говорят они с кубинским акцентом. Его брат учился на Кубе и приехал оттуда точно с таким же говором.

– Кубинцы у нас, в Боливии? – начальник штаба нахмурился.

– Они не партизаны, – вдруг высказался полковник Селич. – Они коммунистические повстанцы, идущие против боливийского правительства. И эту заразу необходимо искоренить как можно быстрее и беспощаднее.

После заявления полковника Селича начальник штаба 4-й дивизии быстро свернул совещание. В спешном порядке он отправился в Ла-Пас с докладом к начальнику Генерального штаба генерал-майору Хуану Хосе Торресу. Тот, выслушав доклад, немедленно связался с главнокомандующим вооруженными силами Боливии Альфредо Овандо Кандиа, а тот, в свою очередь, доложил о чрезвычайной ситуации президенту Рене Баррьентосу Ортуньо.

Все четверо собрались в штабе главнокомандующего (так распорядился президент), и начальник штаба 4-й дивизии, полковник Сентено, начал доклад: