Закат. Начало (СИ)

Джулия совсем не знала этого человека, была едва знакома с ним, но глубоко заразилась этим невероятным мужчиной. Его невозможно было определить в какую-либо категорию. Пресная, безвкусная каша на воде — вот во что превратилось ее общение с другими представителями мужского пола после встречи с Генри. Она боялась его. Она искала его. Она видела его повсюду и нигде не находила. Женщина мечтала остаться в комнате без окон, мебели и другой мишуры, всего того, что отвлекало бы их друг от друга. Только он и она, обнаженные на голом ледяном полу, касаясь друг друга руками, губами, телами. Джулия не могла позвонить ему, пригласить на свидание или обменяться парочкой фраз, как делают обычные люди, понравившиеся друг другу. Но они ведь не такие как все, верно? Был ли хоть один шанс из тысячи, что она сможет снова коснуться его гладко выбритой щеки, ощутить его запах, утонуть в голубых глазах и провести рукой по мягким идеально подстриженным волосам? Это ведь так просто — продолжить отношения, завести роман, если вы уже нашли друг друга? Жить своей обычной жизнью, вплетая в нее человека, которого до этого здесь не было? Так поступает большинство, верно? Так делала она до встречи с Генри. Но как можно добавить пламя огня к морской глади или поймать ветер в собственных волосах? Прохлада окружила ее, она ласкала, она нежила и безвозвратно улетала прочь. Джулия стояла возле входа в кафе, вспоминая всего три слова, которые она услышала от него по телефону: «Нам нужно встретиться!» Они должны быть вместе. Они будут вместе. Иначе зачем он позвонил и проделал этот огромный путь? «Им двоим нужно так много», — дрожала девушка от несуществующего холода.

Генри нутром почувствовал ее присутствие. Так бывало всегда, когда они оказывались неподалеку. Он бессмысленно складывал белую бумажную салфетку в ровный квадратик. Брикман еще не повернул головы, но уже точно знал, что Джулия здесь. Она пришла.

Посетители в кафе просто пили свой кофе, не подозревая, что происходит поблизости. Он встал, приветствуя ее. Взглянул в глаза и нежно провел рукой по волосам. Джулия была невероятно взволнована. Она молчала, стоя спиной к входной двери, и просто смотрела на своего агента. Как всегда прекрасен, безумно красив и собран. Слишком идеальный, чтобы быть правдой. Сквозь копну ее белокурых волос просвечивались золотые лучики заката.

— Только у тебя такие волосы, — взял он девушку за плечи, — словно целуешь солнце, — коснулся Генри губами ее макушки и предложил присесть.

Что говорят в таких случаях? Как ведут себя? Стоит ли ей сделать первый шаг и протянуть ему руку? Как сообщить о том, что она грезит о нем ночами? Как рассказать, что с той самой встречи в лифте она не находит себе места? Ее собственные губы потеряли свой вкус и цвет после их первого поцелуя. Нужно ли ей открыть сердце и дать знать Генри, что земля под ногами больше не вертится в правильном ритме? Что теперь ей наплевать на все то, что было так важно до этого. Ее карьера, светские рауты и благотворительность теперь ничего не значат! Он смотрел на нее беспрерывно, но так и не начинал разговора. Они будут вместе! Они должны быть рядом, ведь это же очевидно. Они созданы друг для друга.

На столике между ними горела декоративная свеча, вставленная в изысканную цветочную композицию.

— Генри, я так рада тебя видеть, — начала было Джулия.

Ее ладонь скользнула по столу и коснулась пальцев его сильных, мужественных рук. Генри молчал. Свободную руку он опустил в карман своего пиджака, все так же смотря на Джулию. Это был маленький белый квадратный лист бумаги, и Брикман положил его на стол посередине. Он не вытягивал своей ладони из ее нежных пальцев. Она сама отдернула руку, когда увидела этот листок. Джулия закрыла глаза и медленно откинулась на спинку стула. Генри продолжал смотреть на нее.

— Я нашел это в доме Коккинакиса во время обыска, — едва выдавил он охрипшим голосом.

Генри запоминал ее лицо, которое мечтал бы никогда не встречать до этого. Тогда сейчас было бы гораздо легче. Ему хотелось касаться ее губ и щек, ласкать, трогать и целовать до умопомрачения. Он нуждался в этой женщине, но он не был способен переступить через себя — это против правил. Он не мог предать самого себя, иначе это был бы уже не Генри Брикман, а какой-то совершенно другой человек.

Джулия молчала.

— Богатые люди не залазят в галерею, — продолжал хрипеть Брикман, едва произнося слова, будто они приносили ему физическую боль, — но они платят огромные деньги тем, кто это сделает для них.

— Я думала, что люблю Тео, — по щеке Джулии покатилась слеза, — это должен был быть подарок на свадьбу.

Генри горько рассмеялся. С самого начала он разгадал все верно.

— Коккинакису было неизвестно, что он из кожи вон лезет, чтобы подставить своего заказчика. Кто еще об этом знает, Джулия?

— Никто, — вытерла она предательскую влагу с щек, — я связывалась с ними по средствам виртуальной реальности.