Закат над Квантуном

– Знаете, сколько подозреваемых угрожали расправой мне? – вспыхнул Горский, стараясь говорить как можно тише. – Если бояться каждого мерзавца – с ума сойдешь!

– Вы не сталкивались с хунхузами, ваше благородие. Их месть страшна… Не дай вам Бог!

Алексею Владимировичу ничего не оставалось, как вынести оправдательный приговор. «Беспалого» и «Рябого» освободили прямо в зале суда…

Антон Федорович возвращался домой в скверном настроении. Холодный сибирский муссон, казалось, вместе с титулярным советником негодовал от того, что очевидным разбойникам удалось избежать каторги.

Это были худшие именины Горского за всё время его жизни. От нахлестнувших волною переживаний судебный следователь забыл в камере подаренный мировым судьей и письмоводителем подарок – очередную книгу о Китае. Выругавшись, Антон Федорович, не стал возвращаться, хотя намеревался посвятить вечер чтению.

На Часовенной улице судебный следователь ощутил острую необходимость в общении с друзьями. Он прекрасно отдавал себе отчет, что так внезапно, как это было в прошлом году, никто не приедет, но в глубине души надеялся на чудо. От компании Унгебауэра можно было ожидать чего угодно.

Слуга Ким оказался единственным, кто был в доме. Подождав пока господин снимет верхнюю одежду и помоет руки, кореец, наконец, подарил Горскому миниатюрную подзорную трубу – монокуляр. Он легко помещался в карман сюртука или тужурки, сдвигался втрое, но при этом даже в разложенном положении не превышал двух с половиной вершков и обладал замечательной дальностью. Вещица чрезвычайно полезная и оригинальная, имениннику она понравилась весьма.

Вслед за подарком Ким передал Антону Федоровичу дюжину открыток и визитных карточек с поздравлениями. Обнаружив открытки от мистера Ливза, Эссельсена и Ланфельда, Горский понял, что никто к нему не приедет…

И уж очень он удивился и даже слегка расстроился, когда среди прочих обнаружил письмо Унгебауэра. Уж Демьян Константинович мог бы и поздравить лично…

Вот что писал лейтенант флота и помощник начальника Общества Морского пароходства К.В.ж.д.:

«Дорогой Антуанъ! Прими искреннія поздравленія съ Днемъ Ангела! Прости, что не приду лично и не зову тбя къ себ – я теперь живу не одинъ. Вмст съ тмъ спшу съ радостью пригласить тебя на мое бракосочетаніе, которое пройдетъ января 23 дня сего года въ дальнинской церкви.

Твой преданный другъ Демьянъ Унгебауэръ.

P.S. Боле того, прошу стать моимъ шаферомъ.»

Итак, Унгебауэр все-таки решил жениться на Терезе Страшкевич. Причем явно спешил это сделать до Великого поста и масленичной недели, когда венчание невозможно. Что выйдет из этого союза двух сердец, Горский не знал, но искренно верил в то, что Демьяну и Терезе будет сопутствовать счастье.

Выходит, прав оказался Гвоздевич, давая лейтенанту флота пророческий совет.

Между тем от самого штабс-капитана открытки не было. Горский всецело понимал, какую нелегкую службу несет Георгий Сильвестрович – мог и забыть, поэтому винить офицера стрелков повременил.

До титулярного советника внезапно дошла мысль, от которой стало нестерпимо грустно. В доме Унгебауэра теперь не будет привычных субботних собраний, которые так помогали отрегулировать душевное равновесие.

«Демьян перестает быть холостяком» – мысль эта никак не желала оседать в голове судебного следователя, будто пушинка, метавшаяся от любого колебания воздуха.

Ближе к восьми вечера приехал Гвоздевич. Штабс-капитан выглядел встревоженно.

– Нашу бригаду выводят из Порт-Артура, – сообщил он. – Стало быть, и я скоро покину Дальний…

– Но куда вас отправят?

– Разведка докладывает, что японцы готовят вторжение в Маньчжурию через Корею. Вероятно, наша бригада и мой полк в частности будут форсировать Ялу.

– Даст Бог, наша разведка ошибается… – проговорил судебный следователь, переваривая услышанное.

– Да, к сожалению, наша разведка часто ошибается, – подтвердил Гвоздевич с едва уловимой усмешкой.

– Значит, еще есть шанс избежать войны?

– Полагаю, что нет.

Горский проводил друга в гостиную, налил марсалы, попросил Кима принести закуски.

– Я хочу, чтобы ваш слуга присутствовал при нашем разговоре, – заявил вдруг штабс-капитан.

– Ким, останься, – велел хозяин дома. Кореец послушно сел на диван.

– Как бы ни сложились обстоятельства, ясно одно: очень скоро я покину Дальний. Поэтому оставшееся время я хочу посвятить вашему обучению. Я должен передать вам свои знания и поделиться своим опытом прежде, чем оставлю город на ваше, Антон Федорович, попечение.

Гвоздевич говорил в высшей степени серьезно, чеканя слова, будто удары кувалды.

– Я не случайно попросил тебя остаться, – Георгий Сильвестрович поглядел на корейца с уважением. – Вижу, твой господин тебе доверяет. Ты надежный человек, на которого можно положиться. Ты станешь его помощником.

– Я уже его помощник, ваше благородие, – ровно ответил Ким.

– Вот и славно, – офицер перевел взгляд обратно на Горского. – Но вам понадобится как минимум еще один помощник для оперативных нужд.

– Ким один справится.