Закат Пятого Солнца

Глаза говорившего метали молнии. На касиков тотонаков, знакомых с яростью ацтеков, это, наверняка, произвело бы парализующее впечатление, но Кортес остался невозмутим.

– Я верю, что грозный Монтесума простит мне этот поступок из любви, которую он ко мне питает. Великие дела достойны обсуждения между великими людьми. Я не сомневаюсь, что при личном разговоре мне удастся объяснить ему причины моего вмешательства. Передайте мои лучшие пожелания императору и скажите, что я спешу к нему в гости. Эта встреча принесет огромную радость и мне и ему.

Вызов, по сути, был брошен. Искусные в дипломатии послы хорошо умели контролировать свои эмоции, потому не позволили прорваться клокотавшему в их душах возмущению. Кортес напоследок показал делегации кавалерийские учения, с одной стороны, чтобы заинтересовать, а с другой – он хотел наглядно показать, сколь грозны конкистадоры в бою. Ацтеки перед расставанием приложили немало усилий, чтобы отговорить испанцев от похода к их столице, указывая на бесчисленные трудности пути.

– Для моих солдат нет невозможного, – беспечно ответил Кортес. – Будущие трудности просто ничтожны по сравнению с теми, что мы уже преодолели. Препоны нас только раззадоривают. К тому же, диалог через посредников ведет к недопониманию между мной и Монтесумой, а неясностей хотелось бы избежать. Потому я жажду личной встречи.

С таким ответом послы и отправились к своему повелителю.

Кортес тем временем продолжал наращивать свое влияние. Он посещал ближайшие города и деревни, повсюду встречался с вождями и вельможами, желая лично убедиться в их готовности примкнуть к испанцам. Попутно он решал внутренние дрязги среди местных жителей, улаживал конфликты и старался повсюду расположить индейцев к себе. Задача оказалась сложной. Во-первых, необходимо было убедить тотонаков в несокрушимой мощи конкистадоров. Во-вторых, следовало оценить возможности своих союзников: сколько воинов они сумеют выставить, насколько хорошо укреплены их города, как далеко простирается влияние касиков.

В очередной деревне, куда пригласили испанцев, один из солдат отнял у местных жителей двух куриц. Поднялся шум и весть тут же долетела до генерал-капитана. Фернану давно не приходилось видеть командира таким разгневанным. Приговор был короток – повесить преступника.

Альварадо, сопровождавший Кортеса, попытался вступиться за соотечественника.

– Эрнан, да что в этом такого? Подумаешь, курицы! Они и так пропадают десятками. Как не ястреб утащит, так сама убежит и потеряется.

Кортес оставался непреклонен:

– Педро, была ведь уже похожая ситуация. Когда ты начал хозяйничать на Юкатане и разорил селение. Я тогда ясно сказал, что не потерплю грабежа мирных жителей. Он отлично знал о моем запрете.

– Ради бога, да это же войско! – горячился вспыльчивый Альварадо. – Они и так ведут себя здесь скромно, как монахи. Ни одной девчонки пальцем не тронули, ни одному дикарю даже по морде не дали. Сам знаешь, что армия в чужой земле – вечный источник хлопот. А тут всего-то первый случай. Да и то, смешно сказать, кража домашней птицы. И что, из-за этого казнить?!

– Есть мародеры в войске или же нет – это напрямую зависит от командира и его решимости, – твердо ответил Кортес. – В моем войске их не будет. Сегодня закрою глаза на кражу, завтра – на изнасилование, послезавтра кто-нибудь из наших перережет индейцу горло. А через три дня местные жители соберутся и скажут: «Плывите туда, откуда прибыли». Этот дурак ведь не голодал, так что за нужда хватать несчастных куриц?! Неужели не понимал, что под угрозой наш союз с тотонаками? Не хватало из-за этого поссориться с индейцами. Они, равно как и наши воины, должны увидеть, что ждет грабителей.

Альварадо понял, что разговорами тут ничего не изменишь и разочарованно умолк. Фернан от досады закусил губу – ему тоже жалко было соотечественника, но он отлично понимал, что Эрнан Кортес во многом прав. Несколько солдат, нехотя подчиняясь приказу, связали руки несчастному мародеру и накинули ему петлю на шею. Когда тот заболтался в воздухе, Альварадо не выдержал.

– Будь я проклят, если позволю повесить испанца из-за такой ерунды!

С этими словами он подскочил к дереву и хлестким ударом меча перерубил веревку. Неудачливый грабитель рухнул на землю, дергаясь всем телом и судорожно кашляя. Все настороженно застыли. Фернан положил ладонь на рукоять меча. Рано или поздно это должно было произойти. Сложно долго удерживать в повиновении такого человека. Педро и сам прирожденный лидер: сильный, решительный, уверенный в себе. Вот и первый конфликт.

Гонсалес внимательным взглядом окинул конкистадоров. Кто из них, в случае столкновения, встанет на сторону Альварадо? Может быть, все сейчас решится поединком? Эрнан Кортес не зря слыл на Кубе грозным фехтовальщиком. Но и Педро не уступал предводителю искусством, а силой и ростом даже превосходил.