Закат Пятого Солнца

– Мне жаль, что Антонио де Вильяфанья запятнал себя изменой. Его бунт, если бы он удался, внес бы сумятицу и стал причиной междоусобицы в наших рядах. Тогда мы очень быстро попали бы в лапы ацтекам. Я не видел в Антонио предателя. И, как оказалось, зря. Я знаю, что он сумел найти себе много сторонников. Он внес их имена и фамилии в список.

Площадь стояла, скованная молчанием. Эта тишина накрыла солдат как саваном. Каждый из участников заговора уже мысленно примерил этот саван на себя и теперь, похолодев от ужаса и дурных предчувствий, ждал продолжения. У них перед глазами, совсем недалеко от генерал-капитана, висел, покачиваясь в петле, тот, кто уже заплатил за свою самонадеянность. Кортес немного помолчал, буквально всем телом чувствуя, как напряжение и беспокойство овладевает солдатами. Не дожидаясь мгновения, когда кто-то из заговорщиков не выдержит и совершит какую-нибудь глупость, он развел руками.

– У меня нет этого списка. Перед арестом Вильяфанья успел его проглотить. Он воистину беспокоился о людях, которые в него поверили и не желал подставлять их под удар.

Лишь сам Вильяфанья и ближайшие друзья генерал-капитана знали, что Антонио не успел уничтожить документ. Но Вильяфанья был казнен, а в своих самых верных товарищах Эрнан Кортес не сомневался. У многих после этих слов неподъемная тяжесть предстоящего наказания свалилась с души. Мятежники изо всех сил старались не выдать облегчения, чтобы остальные солдаты, стоящие рядом, ни о чем не догадались по их реакции.

– Это и к лучшему, – продолжил Кортес. – Я не знаю, кто из вас присоединился к бунту. Я не хочу видеть в вас заговорщиков. Вильяфанья своим поступком всех оправдал и укрыл своих последователей от позорного звания предателей. Он дал вам еще один шанс начать все сначала и вести себя так, как и должно испанским солдатам. Храбрецам, которые думают о победе, а не о бесчестном бегстве на Кубу! Знаю, многим из вас кажется, что в этой войне победить невозможно. Но вспомните все, через что нам пришлось пройти…

Эрнан Кортес говорил… Он оживил в памяти соратников сражения, где, казалось, надежды на успех не могло быть никакой. Все сплеталось в его речи. Он сумел зацепить чувствительные струны гордости конкистадоров, которые не могли запятнать отступлением свою репутацию. Освежил ослабленное временем желание отомстить за погибших товарищей. Напомнил о несметных богатствах Теночтитлана, которые достанутся только храбрейшим. И к концу речи он, человек, что чудом избежал покушения, снова завоевал сердца тех, кто планировал его убить.

Наверняка среди заговорщиков оставались те, кого слова Кортеса не впечатлили. Но они, лишившись вожака, затаились и присмирели, получив наглядный пример того, насколько быстро и решительно может действовать генерал-капитан в критических ситуациях. Соратники Вильяфаньи, захваченные вместе с ним, были рассеяны между разными отрядами. За ними велось бдительное наблюдение.

И все же с того дня Эрнан Кортес уже никогда не чувствовал себя в безопасности даже среди испанцев. Он окружил себя дюжиной самых надежных телохранителей, которые посменно сопровождали его повсюду.

К тому же Кортес понимал, что затягивать нельзя. Нужно, чтобы люди увидели – Теночтитлан можно взять. Если он промедлит, то солдат снова одолеют сомнения. И тут, наконец-то, пришла обнадеживающая весть. Корабельщик Мартин Лопес закончил сборку и оснащение флота. Эскадра из тринадцати каравелл и бригантин могла защитить солдат на дамбах, да еще и позволяла сражаться с ацтекскими лодками на водах озера. Сейчас действительно пришло время атаковать столицу.

9. Шикотенкатль

Кортес готовился начать полномасштабное наступление. Благодаря многочисленным союзникам армия его очень выросла. Генерал-капитан не мог бы назвать ее размеры, но, видимо, она приближались уже к ста тысячам. Одна беда – настоящих солдат в войске было мало. Хорошо, если хотя бы треть. И половина из них тлашкаланцы. Остальные племена сражались редко, да и слишком уж робели перед ацтеками. Но на храбрецов из Тлашкалы Кортес надеялся крепко. Те, годами отстаивая свою независимость от посягательств Монтесумы, воевали постоянно. К тому же, бойцы ее жаждали рассчитаться с Теночтитланом за многочисленные попытки завоевания.

Генерал-капитан вышел из дворца. Перед глазами расстилалась площадь, на которой Альварадо гонял местное ополчение. Тренировались индейцы уже не одну неделю, под началом у любого из опытных испанцев, кто был в этот момент свободен. Увидев своего командира, Педро передал управление одному из подчиненных, а сам подошел к Кортесу.

– Плохо дело, Эрнан. Нам бы побольше времени. Туземцы вообще не понимают, что такое дисциплина. Приказы звучат как будто не для них! А уж заставить индейцев одновременно разворачиваться, отступать или наступать практически невозможно.

– Будь терпелив, Педро. Они веками воевали без нормального строя и тактики. Да и получается у них уже гораздо лучше, чем месяц назад.