Закат Пятого Солнца

– Стоит ли волноваться, сеньор капитан! Педро с копьем в руках от самого черта отобьется! Что он уже и доказал во время отступления из Теночтитлана. Я уверен, что он победил.

В это самое мгновение заросли тростника, скрывавшие берега Теночтитлана, ожили. Как лучи, расходящиеся от солнца в разные стороны, десятки лодок устремились прочь от осажденной столицы. Большие и маленькие, они легко скользили по поверхности воды. Индейцы в них усердно орудовали веслами.

– Значит, это все-таки правда! – не скрывая волнения, закричал Сандоваль. – Идем наперехват вон той пироге!

Он указал на ближайшую лодку, в которой находилось около тридцати человек. Ацтеки явно не собирались сдаваться. Из каждого челнока в испанцев летели стрелы, дротики и камни. Бригантины, проплывая мимо, не упускали случая протаранить или опрокинуть любую маленькую лодку, но охотились все же за большими.

Корабль Сандоваля быстро настиг свою добычу. Индейцы, увидав нацеленные на них сверху копья и арбалеты, предпочли сдаться. Среди них оказалось несколько влиятельных военачальников и жрецов. Но Куаутемока, которого Гонсало знал в лицо, в числе пленников не было. Прочие бригантины в это же время преследовали другие большие пироги. Лишь два судна, на долю которых достойных противников не нашлось, сражались с маленькими лодками, в которых сидели ацтеки, решившие дать последний бой конкистадорам.

Очередной корабль, поймав парусами ветер, подлетел к длинному каноэ, которое, судя по богатому балдахину из перьев, принадлежало кому-то из знати. Сидевшие в нем ацтеки приготовились к бою. Капитан, Гарсия Ольгуин, вовсе не собирался рисковать своими людьми. Бригантина ударила в борт лодке и та сильно накренилась. Десяток индейцев тут же оказался в воде. Один из ацтеков сумел все же замахнуться дротиком, но тут же получил арбалетный болт в грудь и упал с громким всплеском. Остальные бросили оружие, кто испуганно и обреченно, а кто и в бессильной ярости глядя на стальные острия мечей и копий.

Молодой ацтек в богато вышитом и украшенном ракушками плаще вскочил на ноги и поднял руку вверх. Он изо всех сил старался обрести достойный и торжественный вид. Качающаяся пирога, не дающая даже просто стоять ровно, очень ему в этом мешала.

– Не вели стрелять! Я уэй-тлатоани Куаутемок!

Гарсия Ольгуин понимал, что это правда. Последнего императора ацтеков испанцы хорошо знали в лицо еще с тех давних времен, когда он был всего лишь племянником Монтесумы и часто навещал своего дядю.

Капитан приказал всем ацтекам из лодки подниматься на борт его корабля. Куаутемок взобрался на палубу первым. Свита последовала за своим повелителем. Прошло совсем немного времени и бригантина вернула уэй-тлатоани обратно в город, из которого тот пытался бежать. Пленники предстали перед Эрнаном Кортесом.

Куаутемок подошел к генерал-капитану с таким гордым видом, как будто он все еще оставался полноправным властелином огромной империи. Лицо молодого человека было строгим и исполненным собственного достоинства. Ни печали, ни страха нельзя было увидеть ни во взгляде, ни в одном движении. Куаутемок не хотел давать своим врагам ни малейшего повода для злорадства. Приветствуя Кортеса, он не стал касаться пальцами земли и подносить их к губам, а ограничился лишь уважительным поклоном. Куаутемок счел, что недостойно уэй-тлатоани исполнять ритуал особого почтения по отношению к захватчикам.

Эрнан Кортес, глядя на подошедшего к нему ацтека, чувствовал, как тает и развеивается невероятное напряжение, в котором он прожил последние два года. С той ночи, когда он приказал своим кораблям готовиться к отплытию из Сантьяго, Кортес не знал ни дня покоя. Он вербовал солдат и закупал провизию, выявлял очаги тлеющего мятежа, сражался, вел переговоры, искал союзников и постоянно ждал измены со стороны индейцев. Неужели всему этому пришел конец?

Эрнан Кортес даже не гневался на Куаутемока, хотя неистовое сопротивление уэй-тлатоани стоило жизни слишком многим людям с обеих сторон. Разумеется, сыну и племяннику императоров, привыкшему к тому, что власть ацтеков безгранична и неоспорима, трудно признать свое поражение. А может быть все дело в том, что Кортес уже слишком устал для гнева? Или же испытывал сейчас чересчур большую радость из-за того, что война завершилась? Генерал-капитан и сам не смог бы сказать.

Куаутемок поднял склоненную голову, насмешливо-горьким взглядом скользнул по Марине, которая замерла возле Кортеса. Девушка стала для испанцев весьма ценной помощницей. Кто знает, чем бы завершилась война, если бы не ее советы и знание языков? После чего плененный император посмотрел на своего противника. Лицо его сделалось непроницаемым, отстраненным и спокойным, как нефритовая маска.

– Я уэй-тлатоани своего народа и я боролся за его свободу до самого конца, – перевела Марина его слова. – Но ты победил, Малинче. Ты не признаешь наших ритуалов и, конечно же, не позволишь мне окончить жизнь на жертвеннике. У тебя на поясе висит кинжал. Убей меня сразу, не трать время. Я ведь все равно не стану твоим послушным рабом.