Закат Пятого Солнца (СИ)

— Можем предложить свои услуги в качестве охранников. Таких бойцов у него наверняка нет.

Себастьян, услышав такое предложение, не удержался от смеха. Увидев, как Фернан оскорбленно вскинул подбородок, он успокоился и сказал:

— Да уж, хороши будут охранники, которых от всего защищать нужно. Опекать, кормить и водить за руку. Друг мой, мы с тобой хорошие бойцы, но на роль охранников никак не годимся. В защите торгового каравана мало умения фехтовать. Мы плохо ориентируемся в джунглях, не знаем повадок местных хищников, вряд ли сумеем заранее обнаружить подкрадывающихся к нам разбойников.

Чуть позже, оказавшись дома, испанцы подсчитали свои богатства. На подаренной индейцами одежде хватало нефритовых бусин и накладок. Этот камень здесь очень ценился. Дорого стоили и перья, украшавшие плащи. К тому же конкистадоры припасли немало бобов какао. И все же этого, по обоюдному мнению, вряд ли хватит, чтобы купец потерял голову и согласился участвовать в таком рискованном деле. Делать нечего, оставалось дальше изучать язык в надежде, что со временем удачный случай еще представится.

А ярмарка длилась около недели. За это время через рынок прошло столько товаров, что даже вообразить невозможно. Фернан и Себастьян с нескрываемым сожалением смотрели вслед удаляющимся торговцам. Любой из них был волен покинуть город тогда, когда ему заблагорассудится. Большая часть купцов уходила в одном и том же направлении. Исходя их этого, испанцы решили, что ярмарка является кочующей и переходит из одного населенного пункта в другой.

Дни шли за днями. Пленники все больше свыкались с окружающей их жизнью. Изучение языка продвигалось своим чередом и вскоре они могли более-менее понимать местных жителей. Хотя и до сих пор мимика и жестикуляция играла немалую роль в общении. Многое все еще оставалось непонятным. Особенно это касалось религиозных церемоний. По какому принципу индейцы выбирали дни для праздников? Как отбирали людей для жертвоприношений? Как вообще могли появиться эти кровавые ритуалы?

— Слушай, купцы начали сходиться в город с разных сторон. Откуда они узнали о начале ярмарки?

Вопрос Фернана заставил Себастьяна задуматься. Помолчав с минуту, он ответил:

— Тут два варианта ответа. Или же между городами есть система сообщения или такие вот базары проводят регулярно. Торговцы заранее знают дату и отправляются в путь.

— Чтобы знать дату, нужен календарь, — ответил Фернан. — Думаешь, он у индейцев есть?

— А что тебя удивляет? Если уж у них своя письменность, то почему бы не существовать и календарю?

Если календарь у майя и был, то разобраться в нем конкистадорам не удалось. Письменность индейцев вообще представлялась им каким-то неразрешимым шифром. Здесь были сотни разнообразных символов, сложных, куда более вычурных, чем европейские буквы. Каждый из них напоминал небольшой герб или значок, с кучей мелких деталей. Фернан и Себастьян прилежно продолжали свою работу, записывая местные слова привычным алфавитом.

Далеко не все религиозные праздники включали в себя жертвоприношения. Но прочие ритуалы, хоть и не отнимали ничьей жизни, изумляли испанцев иногда просто до потери речи. Крови явно отводилась в местных верованиях огромная роль. И если ее не проливали зарезанные на алтаре, то с ней расставались по своей воле многие индейцы. Когда Фернан и Себастьян увидали подобное действо впервые, то крепко заподозрили что местные жители не дикари, а попросту сумасшедшие, которые тщательно прикидываются разумными людьми.

Своеобразной вершиной абсурда было то, что в этом обряде принимали участие все главные вельможи. Самые богатые и влиятельные мужчины, которые руководили жизнью города, собрались однажды вместе во время очередного праздника. В роскошных одеждах и высоких головных уборах, сверкая украшениями, они стояли длинной вереницей на большой площади, окруженные толпой зрителей. Один за другим они протыкали себе языки и сквозь них протягивали длинную тонкую бечевку, на которой виднелись еще и небольшие колючки. Каждый из этих вождей, проколов язык, передавал блестящую от крови веревку ближайшему человеку, а сам оставался нанизан. Сосед его, нанизав и себя, передавал нить дальше. И так постепенно два десятка мужчин, высших сановников, превратились в вереницу связанных между собой звеньев одной цепи.

— Вот это ожерелье! — не сдержал изумления Фернан. — Зачем они это делают?

А жрецы рангом поменьше, не удостоенные чести стать частью этой человеческой гирлянды, сновали туда-сюда. Они подбегали к окровавленной бечевке, почтительно собирали пальцами ярко-алые капли и спешили к высокому грозному идолу. Они мазали ему свирепое лицо и толстые губы собранной жидкостью и явно оставались весьма довольны результатом. Соединенные веревкой вельможи вели себя стоически. Боль наверняка была ужасной, но ни единого стона не сорвалось ни с чьих губ. Лишь иногда лицо то одного, то другого сводила гримаса боли. Они то стояли неподвижно, то начинали ходить по кругу, образуя гротескный хоровод.