Закат раздрая. Часть 2. Юрий Данилович (1281 – 1325)

Когда за холодом весенний

Идёт разгон: на власть решась,

Оспорил стол Московский князь!

Откуда у Москвы есть право,

Если же лествицы канон,

Диктует прямо, безвозбранно,

Что стол за Тверью, и лишён

Другой надежды, бед не клича,

Древнейший нарушать обычай?

Имел возможность Даниил,

Но, к сожаленью, не дожил.

Отцовских Юрий прав запросит!

Пусть хан решит кому отдать

Ярлык, и пусть почи́ет в бозе

Закон отживший. Вдругорядь

Свои изобретут догматы –

Обноски хворями чреваты.

Знать устарели, не нужны

Умы днепровской старины³².

Нет толка в замысле без дела,

И вот решенью в аккурат,

Волненья растравив умело,

По всей Руси гонцы летят!

К одним с добром, к другим построже.

Орды подкуплены вельможи

Мешками с русским серебром,

Чтоб Юрью помогли тайком.

Все города Руси вскипели³³!

Одни за Тверь, кто за Москву,

И в каждом значимом уделе

Различно приняли молву.

Одни хотели, как в гробнице,

За лествицей трясясь укрыться.

Другие жаждали взамен

Для русских княжеств перемен.

Князья, как требовал Раздрай,

На суд отправились в Сарай.

Акинфово побоище

В Орду Михайло едет первым,

Боярам передав наказ,

Чтоб Юрья путь в Сарай был прерван,

Напасть тайком, чтобы увяз,

Надежно скованный борьбою

С засадами под Костромою.

Но угадав беды эскиз,

Вперёд отправлен брат Борис.

После спокойного этапа

Бесчестья сшибки начались,

Бесславно, грубо, криволапо

Пленён доверчивый Борис.

Дружину перебили люто,

В Тверь пленника свезя, покуда

Сам Юрий, словно невзначай,

Другим путём ушёл в Сарай³⁴.

1

Иван, оставшись за старшого,

Любимым делом занят был -

Отвлекшись съездом ненамного,

Вернулся снова к тем, кто мил:

К мехам усохлым, что нежданно

Увёз старшой подручным хана.

К амбрам, что должны питать

Москвы родной и чернь, и знать.

В такой серьёзной суматохе,

Всё просчитав, устав вконец,

Уверился — дела неплохи,

Но тут к нему влетел гонец.

Пока князья на суд отбы́ли,

Тверские по подмёрзшей пыли

Не останавливаясь шли,

Переяславской взять земли.

Полков не счесть. Земля остыла.

Акинф ведёт, забывши стыд,

Чтоб град забрать под Михаила,

Пока в Москве юнец сидит³⁵.

Но возраст смётке не помеха.

Дружине клич — всем быть в доспехах,

Ближайшим воям ехать враз,

Остатним ратям ждать приказ.

2

Чуть свет Иван в Переяславле.

К Москве с доверьем местный люд,

Сряжают город к страшной травле,

Не подготовишься — сомнут.

Усилить брёвнами ворота,

Как план защиты проработан

Проверить, ведь любую пядь

К осаде нужно укреплять.

Под молодым снежком игривым

В застывший Клещина простор

Ручьёв замёрзшие извивы

Вцепились, только до сих пор

Не устоялся лёд надёжный.

Иван подумал осторожно:

«Сюда бы немца — дурака,

Что прежде дед макнул слегка…».

Со стен, заботой увлечённый,

Узрел — не весь закончен труд.

Вдруг видит тёмные колоны,

Акинфовы войска идут,

Взметая снег с дорог плутавших.

Не в радость воинам вояж их,

Но так распорядился князь,

А значит — в бой, костьми ложась.

Тверских-то сил до небосклона,

Переяславль в осаду взят.

В Москве стовёрстно, отдалённо

Полки стоят, и если в град

Пришлёт гонца, то всею силой,

Что зло Акинфа разъярило,

Всей мощью воев, всей Москвой

Ответят на набег тверской.

Но обложили город крепко,

На каждой тропке стерегут.

Тверда враждебных звеньев сцепка,

Пытаться лезть — напрасный труд,

И сквозь осаду не пробиться.

Ни человек, ни конь, ни птица

Не могут войск преодолеть.

А в городе кончалась снедь.

Как свечи вспыхивали крыши

От стрел горящих тут и там.

Тушили. Но другие, ближе,

Взгорались. Тихо по церквам,

Упав пред ликами святыми,

В лампадок и лучинок дыме,

Народ молился, сбившись в клеть,

О том, чтоб всем не погореть.

Нельзя ждать милость от Бога,

Не предприняв геройских дел.

Иван, созвав дружину, строго

Бойцам прибли́женным велел –

Двум сотням, смелым поневоле,

Отвлечь врага, отдавшись доле:

«Гонцов в Москву! Акинфа рать,

Собрав отряд, атаковать!».

Все вои двинулись к воротам.

Героев на Руси не счесть!

Но с риском в бой пойти налётом

Немногим даровалась честь.

Нытьём ворот покой встревожен,

Мечи летят из крепких ножен,

На братьев ближних из Твери

Комонным приступом пошли.

Ударив каплей в море силы,

Гонцов отправили в Москву.

Успеха перспективы хилы,

Когда сквозь битву, наяву,

Как в страшном сне, не зная местность,

Ползут посланцы в неизвестность

Разнонаправлено, поврозь,

Лишь уповая на авось.

Дойдут или нет? Да кто ж их знает!

Иван предпринял всё, что мог.

Отряд тем часом погибает.

В гортани затаив комок,

Сквозь пелену от слёз мятежных

Смотрел как тонут, словно в стрежнях,

Во тьме врагов, и снег пунцов

От крови славных храбрецов.

Рукой махнул — дружина на́конь.

Нет мочи княжичу терпеть.

Рванули с места! Хро́мый дьякон,

Услышав как повыла плеть,

Во брони с большего рамена,

Хоть и налёг самозабвенно,

У врат замешкался с замком.

Успел открыть. Упал ничком…

Дружина кинулась на пришлых,

Иван отряда во главе.

Сценарий боя не измышлен,

Надсад, лицом побагровев,

В сраженье мчатся наудачу:

Отвлечь, отбить, решить задачу.

Мечей увидев сотни бритв,

Акинф опешил отступив.

Попятились ряды тверские,

Внезапностью порядок смят,

Булат привнёс перипетии,

Спасая доблестный отряд.

Хоть и прореженный изрядно,

Со скоростью невероятной

Отряд, неравный уж двумстам,

В галоп пустился к ворота́м.

Ивана гридь³⁶, закрывши с тыла,