Закат Российской Империи

— Ну а вот здесь твои запросы. Маска, комплекс визуального наблюдения и всё в полном комплекте на стандартном шлеме. АС74 м с одним магазином энергетических патронов и штатным штык-ножом тоже имеется. Но все приблуды после рейда нужно будет вернуть. Они закреплены за одним из бойцов штурмовой роты, который сейчас блюёт дальше, чем видит, из-за интоксикации организма после приёма кучи стимуляторов. Кроме того, я позволил себе подобрать для тебя кое-что из бесхозного, возвращать не нужно.

В «моей» сумке лежали берцы и разгрузка. Видимо они и были тем самым «бесхозным» которое не нужно возвращать.

Подарки пришлись кстати. Моя обувь не была предназначена для беготни, а комбинезон работника очистных сооружений не был оснащён ничем похожим на клапаны разгрузки. Два кармана в штанах и пояс — не в счёт.

Переобувшись, я нажал на индикаторы подгонки и чёрные берцы удобно сели на мои ноги. В этот момент мне в голову пришла мысль, что вряд ли эти «подарки» Шило получил на складе, ибо военных складов на транспортном узле отродясь небывало…

Разгрузка и берцы были собственностью кого-то из погибших. Но я не стал об этом спрашивать, лишь проворчал:

— Разгрузка есть-магазинов нет. Зачем тогда разгрузка?

ИРБешник, повернувшись ко мне, засмеялся:

— Не нравятся подарки — оставляй. Мои парни приберут к рукам.

Чеченец сменил свой автомат на трофейный, неизвестной мне модели. И потратив несколько минут переставил на него свой прицел.

В отличии от меня, у снайпера и офицера разгрузки полнились магазинами, но я не мог не заметить, что двое странных мужиков что сопровождали безопасника, тоже вооружены абы как. У одного что-то похожее на пистолет-пулемёт, у второго дробовик. Оба с полицейскими метками, а значит прямиком с поверхности. И на одежде не видно забитых гранатами и магазинами карманов или подсумков.

Стоило нам собраться, Шило дал сопровождающим отмашку и те, подхватив обе сумки, растворились в темноте тоннеля.

— Ну что товарищи, пойдём потихоньку?

Но Борз попросил отложить старт на пару минут:

На поверхности зашло солнце. Я хочу помолится.

Ни я, ни офицер ИСБ не нашлись что возразить. После всего что мы видели в этих туннелях я с радостью присел на дорожку. Шило опустился на соседние рельсы. Чеченец же ушёл куда-то в темноту пустого перрона.

Через минуту тишины я спросил:

— Дела у нас дрянь, верно?

Я не видел лица офицера, но был уверен, что, когда его не видят, Шило не улыбается. Тёмная фигура в ореоле синего света расположенной над головой химической лампы, пожала плечами:

— Всё в этой жизни относительно.

Я хмыкнул и стал загибать пальцы:

— Ты раздобыл для меня всего один магазин, а значит боеприпасов ни хрена нет и не предвидится. Большая часть военных валяется во внутренних помещениях транспортного узла, а гражданские не сном не духом о том, что вояки отвоевались и не скоро встанут на ноги. Воды ограниченный запас, медикаментов нет, с едой — то же самое. Это называется «всё в этой жизни относительно»?

Шило наклонился вперёд и синий свет упал на его лицо. Растянутые в улыбке губы смотрелись жутковато:

— Мы вернём людям воду и дела будут уже не такими дрянными. Согласен?

Мысленно обругав себя за излишнюю болтливость, я буркнул:

— Если нас не сожрут к хренам собачьим.

Но неожиданно и на это получил ответ:

— Если МЕНЯ не сожрут. Как офицер ИСБ я имею доступ к любой аварийной заглушке, двери или шлюзу. Никто из вас не сможет обойти защитную структуру системы и заблокировать водоочистные сооружения вручную.

Настала моя очередь мрачно улыбаться:

— Значит нам стоит помолиться вместе с Борзом.

* * *

Война на поверхности замерла, застыла, накрыв мир непроницаемой тишиной. Видя перед собой спину Борза, я больше не чувствовал подошвами ботинок вибрации многочисленных обрушений.

В других условиях я бы радовался, но на смену отдалённому грохоту боевых действий пришла странная, вязкая тишина…

и я прекрасно знал, насколько она обманчива.

Аварийную переборку, закрывающую туннель, а вместе с ним и техническую зону — открывать не стали. Пойти на такой шаг означало привлечь выродков со всей округи и подвергнуть людей на транспортном узле нешуточной опасности.

Болели обожжённые ладони, отвлекали и требовали осторожности при манипуляциях пальцами. Перед выходом удалось смазать поражённую кожу лекарственным составом и покрыть медицинским гелем, который схватившись эластичной плёнкой покрыл повреждённые ткани и сделал движения касания почти безболезненными.

Повезло, что ожоги не были глубокими.

Шорох собственного дыхания внутри химической маски казался мне чрезвычайно громким, и каждый такой вздох словно приближал меня к неминуемому ужасу, что мог нас ждать в узкой трубе проходящей здесь канализации.

Когда мы втроём встали у люка с потухшими кристаллическими экранами, Шило внезапно сказал:

— Если всё сразу пойдёт не по плану, есть это.

Приоткрыв один из клапанов разгрузки, он показал нам «банку» плазменной гранаты.