Читаем Закат Советской империи. От Брежнева до Горбачева. 1966–1991 полностью

Закат Советской империи. От Брежнева до Горбачева. 1966–1991

Легостаев приводит свидетельство сбежавшего в США Олега Калугина о там, как в ситуации с резидентом ГРУ, жена которого попала «в зависимость» от своей собаки, Юрий Владимирович лично нашел выход, предложив отравить собаку, а когда специалисты КГБ, изготавливающие различные яды для уничтожения людей, не нашли рецепта, пригодного для собаки, Андропов подсказал им, «что крысиный яд вроде стрихнина может сработать».

Поэтому не только Суслов, но и Брежнев не очень доверяли кремлевской медицине и Андропову. Племянница Брежнева рассказывала: «Однажды мы пришли с отцом к Леониду Ильичу в кабинет на Старую площадь. "Только что Андропов от меня ушел”, — сказал дядя и показал на стул напротив. Отец, совсем уже было приземлившийся на этот стул, вскочил как ужаленный. "Что, Яша, боишься Андропова? — засмеялся Брежнев, — Я сам его боюсь. Бог с ним, есть в нем что-то очень темное… "»

Чазов со временем ответил на многие неясные вопросы об обстоятельствах ухода из жизни советских вождей.

Когда Андропов простудился в Пицунде, Чазова вызвали в Крым сразу после обнаружения флегмоны. Он рассказывает об этом:

«Когда рано утром вместе с нашим известным хирургом В.Д. Федоровым мы осмотрели Андропова, то увидели распространяющуюся флегмону, которая требовала срочного оперативного вмешательства». После этого Андропов был отправлен из Крыма в Москву, и в аэропорт Юрия Владимировича везли «…в реанимационной машине. Трап подали не со стороны здания аэропорта, а со стороны летного поля», и «мы под руки завели Андропова в самолет».

Получается, что около 29 сентября Юрий Владимирович чувствовал себя хорошо, а через день уже не мог ходить. Следовательно, флегмона была обнаружена ранее, и поездка Андропова в горы не могла не быть согласована с 4-м Управлением.

Тогда получается, что на протяжении нескольких дней лечащий врач В.Е. Архипов ничего не делал для того, чтобы остановить развитие флегмоны. В результате она была запущена настолько, что достигла своей крайней, некротической стадии, и, по признанию самого Чазова, началась гангрена, и к I октября он потерял способность самостоятельно передвигаться. Это трудно назвать халатностью.

Когда 1 октября Андропова доставили в Москву, его сразу же отвезли в Центральную кремлевскую больницу. Чазов: «Учитывая, что может усилиться интоксикация организма, в Москве, куда мы возвратились, срочно было проведено иссечение гангренозных участков пораженных мышц. Операция прошла успешно, но силы организма были настолько подорваны, что послеоперационная рана не заживала.

Мы привлекли к лечению Андропова все лучшие силы советской медицины. Однако состояние постепенно ухудшалось — нарастала слабость, он опять перестал ходить, рана так и не заживала. Нам все труднее и труднее было бороться с интоксикацией». В 2000 году Чазов скорректировал версию о болезни Андропова: «В связи с простудой у него развился абсцесс, который оперировал академик В.Д. Федоров. К сожалению, организм потерял сопротивляемость, и ликвидировать гнойный процесс не удалось», подменив понятие «флегмоны» понятием «абсцесса».

Таким образом, в 2001 году Чазов признал, что проведенная 1 октября операция была неудачной, неудачными были все остальные хирургические вмешательства, так как не достигали главного — ликвидации источника нагноения.

Вывод Чазова: «Погиб он (Андропов) нелепо. Я себя ругаю, что не уследил. У него на спине образовался гнойник. И он не заживал. И начался сепсис, заражение крови, от которого он в конце концов и погиб».

Поэтому опубликованное в феврале 1984 года медицинское заключение было сфальсифицировано с целью сокрытия действительной причины смерти Андропова, который умер не от почечной недостаточности, как пишет Чазов и считает вся страна, а от заражения крови.

На Западе, знавшем немало кремлевских тайн, не зря считали, что «КГБ, собственно, и есть единственная легальная власть, которая нелегально может организовать свержение самого генсека».