Закат созвездия Близнецов

После этой беседы Эльке задумалась. А что, если Хомченко прав? Ева Ван Райк прямо-таки окружена мертвецами, причем многие из них стали жертвами отравления. Шрепп сразу заметила, что Ева, в отличие от сестры, хитра и фальшива. Она определенно подходит на роль убийцы. И она могла подставить сестру. Но никто из начальства не примет мнение Эльке всерьез, требуются неоспоримые доказательства, а их пока нет. А вот у Катерины Ипатовой нашли и яд, и атлас ядовитых растений, она пыталась бежать. И сейчас молчит, не желая сотрудничать со следствием.

Днем позже Эльке получила первые доказательства того, что Катя не могла быть убийцей Герлинды. В большом возбуждении комиссарше позвонил профессор Кеплерс, эксперт-токсиколог.

— Дорогая моя, — сказал он. — Я только что установил любопытную деталь. Она касается настойки алкалоида таксина, которой была отравлена Герлинда Ван Райк.

Эльке насторожилась. В последние дни она походила на охотничью собаку, которая сидит около лисьей норы и ждет, когда же рыжая разбойница высунет нос наружу. Чтобы схватить ее!

— Настойка тиса сделана явно кем-то собственноручно, купить в аптеке такую нельзя. Если принять в расчет, что убийца — русская девушка, получается, что она, едва приехав на виллу к тетке, стала химичить с ядовитым тисом. Ты помнишь, Эльке, в саду Белого замка растет несколько старых кустов тиса.

— Ну да, — процедила Шрепп. Она пока не понимала, к чему ведет профессор Кеплерс.

— Так вот, если бы Катерина Ипатова занялась изготовлением яда, когда приехала на виллу, а попала она туда в середине июля, то вряд ли у нее получилась бы такая убойная отрава. Все дело в том, что тис наиболее ядовит осенью, в период завершения вегетации. Именно осенью, когда содержание яда максимально, нужно делать настойку из его вечнозеленой хвои. А вот весной или летом… Конечно, тис и тогда токсичен, но гораздо менее опасен.

Эльке напряглась. Она ждала именно чего-то такого! Это же ее шанс!

— Ты уверен, что настойку сделали осенью? — спросила она профессора. — Ульрих, это очень важно, ты готов дать компетентное заключение и выступить в суде?

— Конечно, готов, — профессор Кеплерс немного даже обиделся. — Эльке, я никогда не позволяю себе утверждать того, чего не знаю или что, еще хуже, не соответствует действительности. Вытяжку яда готовили заранее! Именно заранее, настойку не могли сделать этой осенью — ведь сентябрь только начался. И я готов поставить под заключением свою подпись и не думаю, что кто-то сможет опровергнуть мои выводы.

— Ульрих, — сказала Шрепп серьезно. — Можно ли установить, хвоя какого именно кустарника применялась для приготовления настойки? Мне нужно знать — была ли использована хвоя тех тисовых деревьев, которые растут на участке Белого замка, или каких-то иных.

— Эльке, — рассмеялся снисходительно Ульрих Кеплере. — Извини меня, дорогая, но я был бы не я, если бы звонил и тревожил тебя, не проведя всех нужных исследований. Слава богу, моя лаборатория обладает новейшим оборудованием и реактивами, которые позволяют провести такого рода анализ. Плоды, хвоя, листья или почки каждого дерева уникальны, почти как отпечатки человеческих пальцев. Я уверяю тебя — тот, кто делал настойку из тиса, не использовал хвою тех тисовых кустарников, что растут в саду Герлинды Ван Райк. В настойке содержатся остатки хвои тисового дерева, а не кустарника! И вот что я узнал — дерево в саду Герлинды Ван Райк в самом деле имелось, огромное и старое. Но в него ударила молния в марте этого года, дерево загорелось, его пришлось спилить под корень. А настойка была сделана именно из его хвои. Значит, кто-то сделал токсичную субстанцию еще прошлой осенью. И этим человеком, как мне кажется, не могла быть госпожа Ипатова. Не буду утомлять тебя всеми данными спектрального и прочего анализов, поверь мне — это так. Я исследовал остатки старого тиса. Все данные у меня есть, почва в саду Белого замка отличается повышенным содержанием…

— Ульрих, меня не интересует, чем у них почва напичкана: железом, нитратами или поваренной солью, — прервала его Эльке Шрепп. — Да хоть золотом и дерьмом! Повторяю — ты готов подтвердить, что, во-первых, настойка, которой отравили Герлинду, могла быть приготовлена только осенью, а именно прошлой осенью, и, во-вторых, что ее сделали из хвои того тиса, который рос до марта в ее саду и был поражен молнией?

— Могу, — лаконично ответил профессор. — Мои выводы я отправлю тебе сейчас же по факсу.

— Люблю тебя! — вскричала комиссарша Шрепп, поймав себя на мысли, что доселе еще никогда не говорила подобного ни одному мужчине.