Закат созвездия Близнецов

— Может быть, ты знаешь, кто это сделал? — закончила фразу Катя. — Я ни в чем тебя не обвиняю. Ты же моя сестра.

Еве стало дурно. Эта мерзавка о чем-то знает. Но о чем именно? Что она может знать? И почему прокуратура бездействует, ведь у Катерины нашли все улики, она бежала, а ее тем не менее выпустили под залог, который внес к тому же Карл-Хайнц. И почему Людеке так стремительно уехали из Гамбурга, как будто бежали. Ведь еще несколько дней назад Юрген целовал ей руки и клялся, что свадьба обязательно состоится, даже если Катю осудят. Неужели идет игра, правил которой она, Ева, пока не понимает?

— Ева, — сказала Катя. — Мне стало известно, что прокуратура намерена в ближайшие дни произвести еще один арест. Будет задержан человек, который мог совершить убийство бедной тети Герли. И я знаю, кто это.

Катя замолчала, Ева, не вытерпев, спросила:

— Кого же арестуют, Катрин?

— Тебя, — улыбнулась Катя. — Тебя, Ева!

Ева похолодела. Да нет же, это все бред! Маркус Гольдберг уверял ее только сегодня, что обвинение против Кати самое что ни на есть серьезное и дело скоро передадут в суд.

— Что ты мелешь! — закричала Ева. — Катя, за что меня должны арестовать!

— А за что арестовали меня? — спросила Катя. — Кстати, сок тебе, как я вижу, не понравился. А зря.

Она взяла бокал Евы и отпила из него несколько глотков.

— Твой любимый, мультифруктовый. Из-за чего арестовали меня?

— У тебя нашли улики, ты бежала…

Катя рассмеялась:

— Бежала, потому что ты мне посоветовала…

— Ложь! Ты сама хотела, я тебе только помогла….

— Нет, именно ты советовала мне бежать, Ева! Не ври хотя бы мне! А что касается улик… Признайся, ведь это ты сделала отраву из тиса?

Ева побледнела и произнесла, стараясь сохранить хладнокровие:

— Безумие, Катя, ты безумна! Я пришла навестить тебя, но вижу, что поступила опрометчиво. У тебя не все дома!

Судя по реакции Евы, вывод мог быть один: стрела попала в цель. Это она! Катя на секунду прикрыла глаза. А она еще сомневалась, надеялась, что Вадим и Эльке ошибаются. Нет, Ева виновна. Ужасно жаль, но придется довести спектакль до завершения.

— И это ты отравила Хартмута Деттемера? И Фрауке Хильдебрандт? И Свена Нойбахера? Скажи мне, Ева? Ты отравила Ютту? И тетю Герли? Почему ты молчишь, Ева? Отвечай!

Катя приблизилась к сестре вплотную, в ее голубых глазах она видела мечущегося зверя — страх! Ева боялась, значит, все эти обвинения правда…

Ева была готова крикнуть в какую-то секунду: «Да!» Но порыв этот прошел, она овладела собой. Катя что-то затеяла, но что именно? И ей не следует поддаваться на провокации.

— Катя, мне жаль тебя. Ты определенно больна. И, возможно, ты не знала, что делаешь, когда капала в шампанское тети Герли ядовитую настойку. Я ухожу! Пока!

Подходя к двери, она услышала последний вопрос, который оставила без ответа, но он опять навел на нее ужас:

— Ева, сестра моя, откуда ты знаешь, что тетю Герли отравили именно настойкой из тиса? Во всех газетах говорилось только о тисе, но ни слова не было о настойке. Откуда, Ева?

Ева выбежала, хлопнув дверью, и, не дожидаясь лифта, понеслась вниз по лестнице. Ее била дрожь и хотелось выпить. А также срочно поговорить с Алексеем. Катя слишком много знает. Слишком много. Это становится опасным. Надо что-то делать.

В холле отеля «Атлантик» она налетела на Вадима. Ева, оттолкнув журналиста, прошипела:

— Что это такое? Вы что, поджидаете меня здесь?

Вадим протянул Еве ее крошечную сумочку.

— Прошу вас, — сказал он с легкой улыбкой. Ева вырвала у него из рук сумку и вылетела на улицу. Что же известно Катерине? Она должна немедленно поговорить с Алексом!

Вадим смотрел вслед удаляющейся Еве. Несколько секунд назад ему позвонила Катя — на мобильный. И сказала, что у нее ничего не получилось. Поэтому должен действовать он. Кате не удалось спровоцировать Еву на откровенные признания, именно для этого она и попросила Еву приехать. Именно поэтому у нее и был в номере отеля чувствительный диктофон, который записывал ее беседу с сестрой. Но Ева или слишком умна, или хладнокровна…

Поэтому пришлось действовать ждавшему внизу Вадиму. Когда Катя сообщила ему, что сестра несется в холл гостиницы, он приготовился. И специально налетел на нее. А в сумочку Евы он подложил тюбик помады. Точнее, цифровой диктофон в виде тюбика губной помады — он включается от голоса и останавливается, когда прекращают говорить, его заряда хватит на двое суток. Чудо немецкой техники!

Вадим поднялся в номер к Кате. Там уже находилась Эльке Шрепп.

— Все прошло великолепно, — говорила комиссар. — И вы очень хорошо играли, Катя. Но, видимо, ваша сестра — крепкий орешек. Ну а вы, господин журналист? Сделали то, ради чего ждали ее в холле?

Вадим кивнул и ответил:

— Да. Диктофон у нее. Будем надеяться, что Ева скомпрометирует себя как-нибудь вербально.

— Повторяю вам, — ответила Шрепп. — Подобная запись не будет считаться доказательством в суде, она сделана в обход закона, и вообще, если кто-то узнает, что я санкционировала это… Ну ладно, нам главное — получить компромат на Еву. А потом — посмотрим.