Закат созвездия Близнецов

Храповалова таинственно замолчала, явно интригуя Катю. Ипатова не стала выяснять, каким образом подруга намеревается выехать за границу. Она знала — если у Светки выспрашивать, та все равно не расколется, а будет только таинственно щурить глаза и говорить, что пока ничего не может рассказать. Надо будет — сама все выложит.

В начале зимы Катя узнала, что на кафедре, которой заведовал Валентин Григорьевич, освободилось место лаборантки. Прежняя ушла в декрет, поэтому профессор и его замы усиленно искали нового человека. Катерина решила — лишние деньги, даже если и платят совсем немного, не помешают, тем более завод, на котором работал отец, был на грани банкротства, и зарплату выплачивали едва ли не с годовым опозданием. Поэтому Катя сама спросила у профессора, может ли она начать работать на кафедре.

— Молодец, — похвалил Куракин. — Как же я о тебе сам не вспомнил! А то мы сейчас как раз делаем кафедральную картотеку, требуется помощь. Пиши заявление, я его подпишу, а затем отдам на утверждение декану…

Так Катя и стала работать на кафедре. Кроме профессора Куракина, остальной кафедральный контингент составляли дамы. Профессор, который слыл златоустом, частенько говорил, что ему довелось работать садовником в розарии — вокруг него только прелестные цветы!

На самом деле, оказавшись в женском коллективе кафедры, Катя поняла, что там царят сплошные интриги, вызванные скрытыми и явными обидами и смертельной завистью. Официальная зарплата преподавателей была крошечной, лаборанты, такие, как Катя, получали и того меньше. Поэтому единственным источником доходов становилось репетиторство, а также «черная касса». «Черной кассой» именовались денежные и прочие материальные поступления от нерадивых студентов, которые были готовы заплатить, чтобы получить нужную оценку на экзамене или зачете. В особенности такой бизнес процветал на юридическом и экономическом факультетах университета. На кафедре велась настоящая война за право преподавать немецкий язык именно там. Валентин Григорьевич, человек науки, был далек от этих дрязг, все вопросы распределения ставок решала за него его первая заместительница, кандидат филологических наук, доцент Алла Александровна Бедрова.

Аллочка Бедрова, милая хрупкая дама с бесцветными волосами, вечно собранными в конский хвост, и увядшим узким лицом, говорила тихим, срывающимся голоском, однако это не мешало ей фактически заправлять всеми делами на кафедре. Себя она считала неотразимой во всех отношениях. Без нее не принималось ни одно мало-мальски важное решение, мимо нее не проплывал ни один богатый ученик и, тем более, богатый родитель ученика. Говорили, что Алла Александровна недавно купила себе новую квартиру в престижном районе города, и, разумеется, не на зарплату зам. зав. кафедрой и дотации за кандидатскую степень. Она преподавала язык как на юридическом факультете, так и на экономическом, репетиторствовала сразу с парой десятков учеников и считалась правой рукой профессора Куракина. Замуж Бедрова выйти не успела, родить ребенка не смогла, поэтому отдавала всю свою энергию кафедре и работе.

Алла Александровна по неизвестной причине сразу же невзлюбила Катю. Вероятно, из-за того, что назначение лаборантки произошло без ее высочайшего одобрения. Бедрова когда-то вела у Кати лексикологию немецкого языка, и та помнила, какой вредной и придирчивой была на экзамене Алла Александровна.

Такой же она осталась. Она вечно цеплялась к Кате, заставляя ее по нескольку раз в день мыть грязные чашки. Чаепития на кафедре были в чести, однако ни одна из преподавательниц не ходила в дамскую уборную, дабы вымыть за собой чашку. Это считалось ниже их, преподавательского, достоинства. Поэтому Катя бегала с подносом, на котором, громоздилась посуда, туда и обратно. Помимо этого она разгребала многолетние завалы пыльных журналов и книг, составляя картотеку, печатала на стареньком кафедральном компьютере статьи Валентина Григорьевича и Аллы Александровны и вообще была девчонкой на побегушках.

— Ипатова, — Алла Александровна обращалась к ней исключительно по фамилии, — почему вы сделали столько ошибок в моей последней статье? Немедленно исправить!

— Ипатова, мне должны были час назад позвонить по очень важному поводу, почему вы меня не пригласили? И не говорите, что никто не звонил, вы просто врете!

— Ипатова, что это? Грязная посуда на моем столе! Немедленно вымыть, немедленно! И купите мне по дороге пару беляшей!

Катя, вначале обижавшаяся на предвзятое отношение Аллы Александровны, вскоре перестала замечать ее придирки. Зато она сдружилась с еще одной лаборанткой, Женей, и с несколькими молодыми преподавательницами. На кафедре обожали Валентина Григорьевича и ненавидели Аллу Александровну.

Однажды, присев с чашкой чая в кресло, Катя услышала рассказ о Бедровой, который давно перешел в разряд университетских баек. Коллеги позволяли себе позлословить о Бедровой, фальшиво ей улыбаясь, как только она появлялась в кабинете.