Закат Железного города

Ты прав, убийство становится обыденностью. Мы не из тех, кто стреляет первым в незнакомцев. И не из тех, кто применяет силу без весомого повода. Я посмотрю за тылами, пока ты будешь с ним разговаривать. Без мухи контролировать округу сложно, но и бросать всё вот так как мы сейчас, бродя туда-сюда без страховки, очень плохо. Можем повторить судьбу этих парней.

Сказано было достаточно. Настала пора действовать.

Умом я понимал, что Волк не сможет нас нормально прикрыть, но альтернативы не имелось. Контролировать несколько направлений в одно «лицо» можно только с помощью соответствующей аппаратуры, которой у нас теперь не было.

Присев у пленника на корточки я перевернул его и нащупав пульс убедился, что немолодой уже (судя по седине в волосах) мужик, всё ещё жив.

Лишнего стимулятора у меня не было, а даже если бы и был, меня бы жаба задушила его тратить. Пришлось хорошенько растереть уши подранка, чтобы заставить его очнуться от забытья.

Заметив, что тот раскрыл шальные глаза и напрягся, я прогудел:

— Ну-Ну! Не балуй!

Прихватив за куртку, привалил его спиной к стене, а сам, подхватив колченогий офисный стул стоящий тут же, рядышком — уселся напротив.

— Я задаю вопрос, а ты отвечаешь, чётко, спокойно, без крика. Базар не по теме или ещё какой фокус обернётся неприятностями. Ясно?

Мужик несколько раз моргнул, облизал губы будто хотел что-то сказать, но передумал. Кинул взгляд на труп своего молодого напарника, что лежал в метре за моей спиной и кивнул.

Стало быть, из понятливых. Хорошо.

— Имя.

Ещё раз облизал губы, забегали глаза. Нервничает? Думает, как грамотней соврать и как избежать смерти? Наверняка. В его положении все об этом думают.

— Евген я.

Только сейчас я заметил, что ни на ком из незнакомцев не видел маски химической защиты. Зато простенькие универсальные очки были у двоих из трёх. Вон одни, в грязи валяются, сломанные точно по середке во время борьбы.

— Так вот Евген. У тебя есть шанс выжить. То, что тут произошло можно забыть к обоюдной выгоде. Ваши ребята… как там их? Ферзь и Балабол напали на нас этажом выше и лишили хорошего хабара. Но я не думаю, что они бандиты, сглупили просто, запаниковали и открыли пальбу. Так?

Мужик, стараясь не смотреть на меня, вдруг всё быстрее и быстрее затараторил:

— Может и так, они мне не друзья. Попёрлись в магазин из жадности, я сра…

Я улыбнулся и показав ладонь остановил говорливого пленника:

— Погоди не части. Вопрос сейчас перед нами стоит другой. Как мы замнём это происшествие? Убивать тебя мы не хотим. Да и расходится врагами как-то не с руки, кто готов поручится что эта спонтанная встреча последняя? Если не порешим вопрос сейчас, так и будем друг-другу кровушку пускать. А оно нам надо?

Мужик затряс головой:

— Нет! Мне точно не надо! Это всё Ферзь осёл! Молодые они все тупоголовые, оружие в руки получили и сразу силу почуяли! — В словах пленника прорезалась неприкрытая злоба. — Отпусти меня, не пожалеешь. Там в банковской ячейке, есть инъекции биотических клеток! Мы должны были их забрать, но если хочешь бери себе, я не в претензии! Если надо даже помогу её вскрыть, там работы-то осталось минут на двадцать, а я инструменту учёный. Семь лет резчиком отпахал!

Я молчал, глядя на мужика, который пялился в мою сторону. А он ведь в отличии от своего напарника без спец средств меня совсем не видит:

— Кто такой Священник?

От моего вопроса тот кто назвался Евгеном, дёрнулся, как от удара кнутом.

В мгновения ока произошла странная перемена в, казалось бы, напуганном и готовом пойти на всё ради спасения своей шкуры мужике. Его тонкие губы дрогнули и изогнулись в кривой улыбке, глаза уставились прямо на меня, а голос стал значительно грубее:

— Священник? О! Это пастырь наш и господин! Проводник великой трансформации и отсева павших да слабых. Вы сильные, вы понравитесь поводырю стада людского. А если служить верно будете, награждены будете. В новых церквях награда ждёт каждого или на столе, или в чреве, но обездоленных точно не будет.

Господи какая же галиматья! Но сказано всё с такой жуткой уверенностью и бесстрашием, с такой внутренней энергией, будто и нет пут на его руках, нет трупов напарников под боком, а голова не покрыта ссадинами и кровью. Словно это не он находится в опасном положении, а я, сидящий напротив во всеоружии.

— И как же выйти на этого твоего священника?

Улыбка сползла с лица Евгена. Что-то неуловимое покидало пленника. Я не мог объяснить, что именно, но был уверен — интуитивно чувствовал, как волна едва заметных изменений касается его от самых пят до макушки.

Если бы я дал волю своей интуиции, я бы сказал, что с первой секунды допроса сумел поговорить как минимум с двумя людьми.