Закатиглазка

Буквально, разбегались глаза от нагромождения лучезарных лиц кандидатов, всех как на подбор, кругленьких, лоснящихся, горящих задорным румянцем, в незастегающихся пиджаках, демонстрирующих взорам избирателей сверхобъёмные талии, нажитые непосильным трудом.

У Принцессы, уже, начала идти кругом голова от бесконечности окружавших плакатов и искромётности лозунгов, когда, наконец-то галерея закончилась, и у самого выхода, валяющийся на мраморном полу плакат, с завернувшимся уголком, как бы проводил их стихами:

С утра, Урод,
Не жри бутерброд!
А в карман его суй,
И беги — голосуй!

С глубоким уважением кандидат в депутаты Богоцеловалов.

И, вот, взбежав по винтовой лестнице, они добрались до кабинета Его Величества Отца.

В самом кабинете царил не меньший беспорядок чем во всём остальном дворце, исписаные листы бумаги полностью укрывали пол, подобно ноябрьскому листопаду. Не меньшие кипы были разложены на столах, и врывающийся в распахнутые окна ветер подхватывал их, кружил, унося под высокий потолок, и от туда они, медленно вальсируя, оседали на пол.

Посередине кабинета, за самым широким столом, в кожаном кресле сидел король. Он подпёр щёку рукой, его длинный королевский парик с маленькой коронкой съехал на бок, в руке он держал гусиное перо, которым что-то скурпулёзно выводил на лежащей перед ним бумаге.

Вошедших король не заметил, что не удивительно в такой вакханалии, да к тому же, он и сам, был весь в работе. Принцесса тихонько подошла к нему сзади и взглянула через плечо короля на бумагу по которой тот так усердно царапал кончиком пера.

— Папинька, — прошептала она на ухо королю — сколько я вам говорила, что перо без чернил не пишет.

— То-то у меня никак человечек не получается, — отрешённо пробурчал король, снял запревшие очки, протёр их и повернулся к Закатиглазке — чем могу быть полезен, мадам?

— Папинька, это же я, Закатиглазка, — Принцесса отступила на шаг, что бы король лучше мог её разглядеть — дочка ваша возлюбленная.

— Моя дочка возлюбленная, сейчас владычица королевства Многоземельного, — отмахнулся король — а, значится, особа высочайшего положения. Вся в золоте и бриллиантах, целая армия прислуги её обхаживает, и ездит она, толко на золотых лимузинах, а вокруг пулемётчики на мотоциклах. И, если бы, такая персона в наше государство пожаловать изволили, то я, уж, об этом бы знал.

— Да что же вы меня, совсем, не узнаёте, — Закатиглазка прокрутилась вокруг своей оси, но король всё так же непонимающе смотрел на неё, тогда она достала удостоверение принцессы и показала ему — смотрите, вот тут, ваша собственная подпись имеется.

— Ага, моя, — подтвердил король — а где вы взяли сей документ?

— Вы собственноручно мне его вручили на именины, разве не помните?

— Ладно, уж, — король лукаво усмехнулся — розыграл я тебя, доча. Конечно же узнал. Ты, вон, совсем не изменилась, только, будто на сто лет постарела, а так от прежней и не отличишь.

Король слез с кресла и заключил блудную дочь в объятия.

— Совсем я замотался с этими выборами, — пожаловался король — что и про этикет позабыл, Представь же мне свою свиту, — он указал на Зайца с Кобольдом, а слово «свита» вышло у него как-то, уж, пренебрежительно, и кольнуло по самолюбию сотоварищей Принцессы, но виду они постарались не подавать, ибо чётко знали основное субординационное правило: «Старшему в жопу не заглядывают» и ещё одно, дополнительное: «я — начальник, ты — дурак».

— Это министр финансово — материальных растрат и хищений Зай Филлипович, — Закатиглазка взяла за уши Зайца и подставила его поближе к королю.

— И что же, — вопрошал у Зайца его величество — много ли вам довелось расхитить за вашу профессиональную карьеру?

— Ну, я в течении пяти лет разворовывал один совхоз, — робко ответил Заяц.

— Всего-то? — король заложил руки за спину — Прямо сказать, не самый блистательный послужной список, — и обращаясь, уже, к Закатиглазке добавил — доча, если тебе нужны по-настоящему толковые государственники, я могу тебе порекомендовать особ более компетентных, есть у меня знакомые в правительстве, так воруют, что береги карманы, истые хозяйственники.

— А я — Кобольд, повелитель земных недр и первый заместитель министра финансово — материальных растрат и хищений! — внезапно прервал короля Гном, неутерпевший, столь долгого невнимания, что, даже, нарушил этикет, первым обратившись к королю.

— Хм, — хмыкнул король — а это преинтересный хам, — его величество жестом велел Кобольду приблизится и задал тот же вопрос что и предшественнику — а много ли вам удалось расхитить?

— Долгие годы расхищал золоторудную шахту! — выпалил, как на плацу, Кобольд — А потом разорил её и уничтожил, не оставил от неё камня на камне!

— Это, уже, неплохой результат, — похвалил король.

— Но это не всё, ваше величество! — продолжил хвастаться Кобольд — По свежайшим сведениям, шахтёрский городок, что жил доходами от шахты, вымер от голода!