Закатное Небо (СИ)

Но тот предпочёл не обращать внимания на странности школьной дурочки, и поманил её к выходу. Не надо было быть Ханой, чтобы знать, что на гуляющие по школе слухи Оосакеби-сенсей не обращал ровным счётом никакого внимания.

Они вышли и пошли в кабинет Хибари Кёи.

Когда учитель открыл дверь, не забыв постучать и дождаться разрешения войти, Тсуна осознала, что всё очень интересно.

В кабинете с Кёей был Аохари-кумитё. Тсунаёши поняла, что он пришёл по какому-то важному делу, но попросил Кёю поговорить с пришедшими, ну, наверное, по доброте душевной. Или недоброте, как знать.

Оосакеби-сенсей поздоровался и с Кёей, и, очень почтительно, с оябуном. Знал, видимо, кто он такой. А потом перешёл к делу, сразу начав с обвинения:

— Савада Тсунаёши спит на уроках, не делает домашние задания и хамит учителю. Я считаю, что первое и третье являются нарушениями дисциплины. А вы как считаете?

Кёя, как заметила Тсуна, чуть сжал тонфа в руке, но ничего не сделал, скорее всего, по причине присутствия кумитё. Он лишь более-менее спокойно сказал:

— Я понял. Идите на урок, я с ней разберусь.

Учитель посмотрел на девушку с видимым превосходством и без капли сочувствия, она же не обратила на это никакого внимания. Оосакеби-сенсей поблагодарил ГДК и с чувством выполненного долга вышел из кабинета. Тсунаёши осталась наедине с двумя якудза.

Кёя сказал:

— Знакомься, почти-не-травоядное-кумитё, вот этот зверёк — Савада Тсунаёши, моя недодевушка.

Шок был у обоих. Аохари-кумитё судорожно осознавал, что он — почти-не-травоядное, а какая-то там замученная девочка — аж зверёк. Тсуна же судорожно осознавала, что она — аж зверёк, а Закатное Небо — почти-не-травоядное. По каким это критериям он людей обзывает?!

Кёя продолжил:

— Зверёк, знакомься, вот это почти-не-травоядное — Аохари Озэму, кумитё моего клана.

— Очень приятно. — ответила Тсуна, поклонившись.

— Мне также. У вас есть какие-либо просьбы и пожелания ко мне?

Девушка очень удивилась вопросу и ответила:

— Нет. А должны быть?

Кумитё вздохнул и уточнил:

— Кёя-вакагасира не обижает?

А, понятно. Но зачем ему это спрашивать? Да, к тому же, её же охраняет Закатное Небо! Странно, одним словом.

— Нет. Даже наоборот.

— Замечательно! — обрадовался оябун.

Тсуна улыбнулась ему и сказала:

— Может, я уже пойду?

Кёя мрачно ответил:

— Может. Зверёк, если ещё раз мне скажут, что ты спишь на уроках, я начну лично контролировать твой ночной сон.

Тсунаёши позволила себе ответить:

— Хорошо, я буду спать на переменах.

Кёя неожиданно для всех чуть улыбнулся.

— Ладно, зверёк, можешь идти.

Тсунаёши поклонилась, попрощалась и вышла.

Прозвенел звонок.

Теперь по плану был Хаято. Надо было только сумку забрать из кабинета. Она же там была, да?

Девушка пошла в класс и по дороге тихо позвала:

— Мукуро.

====== Часть 29 ======

— А ты ругаться не будешь? — осторожно спросил воздух.

Тсунаёши с сожалением ответила:

— Нет, не сейчас.

— Ну хорошо. — иллюзионист решил показаться. — Чего надо?

— Что произошло после того, как вы, сволочи, соизволили меня вырубить?

— Много чего.

Отличный ответ, не правда ли? Вот и Мукуро тоже, видимо, так считал. Он вообще много чего интересного считал.

— А поподробнее?

— Ку-фу-фу, очень много чего.

— А ещё поподробнее?

— Очень-очень много чего.

Тсунаёши начал надоедать этот нереально информативный диалог.

— А если серьёзно?

— Серьёзно много чего. — ответил парень, снова по-дурацки хихикнув.

Теперь девушка решила, что с иллюзионистом что-то странное. Он, конечно, любил идиотничать, но не настолько и не всегда.

— А если прибью?

— Ну, Тсуночка, принцесса ты наша, ну не будь такой злой!

— Ты болен. — задумчиво изрекла девушка. — Только вот, от кого это ты умудрился заразиться: от Луссурии или от Бельфегора?

Но тут…

Воздух нагрелся, и заискрил, и поднялся ветер, и зашелестела вокруг… Туалетная бумага. И сложились в воздухе чёткие очертания тёмного привидения…

Вайпер, появившись, сразу схватил Мукуро за ворот и буквально зашвырнул силой в переход.

Потом повернулся к Тсуне и преспокойно сообщил:

— Тсунаёши-сама, мы победили Барасава-кай.

— Это-то я уже поняла. А с этим придурком что?

Девушке показалось, что иллюзионист гаденько так ухмыльнулся, но она не обратила на это внимания. Ничего плохого ведь варийцы ему не сделают.

— Придёт потом — сам объяснит.

Что там с ним случилось… А может, так ему и надо, гаду этому?

— Ладно. — отрезала Тсунаёши. — Потери?

— У Варии — один раненый. У вас — нет. У Арашитори-гуми — двадцать два убиты, сорок семь ранены. У Ироказэ-кай — восемьдесят три убиты, сто двадцать шесть ранены.

Тсуна только вздохнула. Кровь и смерть… Они не должны вызывать у киллеров какие-либо чувства, и поэтому девушка всегда старалась о них не думать. Правда, это не всегда получалось… Не думать!

— А у Барасава-кай?

— Не помню… — безразлично пробормотал иллюзионист. — Какое мне дело? Оставшиеся в живых сделали юбицумэ перед кумитё двух кланов, перед боссом тоже пытались, но он всех послал… Они полностью разбиты, какая вам разница, Тсунаёши-сама?

— Действительно.

Что с них взять? Тсуна продолжила:

— Хорошо, молодцы. Только вырубать меня было не обязательно…