Закатные гарики. Вечерний звон (сборник)

Трактат на 80-летие Лидии Либединской

Чтоб так арабов не любить,

графиней русской надо быть!

Когда бы наша теща Лидия,

по женской щедрости своей,
была любовницей Овидия, —
он был бы римский, но еврей.
Когда б она во время оно,
танцуя лучший в мире танец,
взяла в постель Наполеона —
евреем был бы корсиканец.
В те легкомысленные дни
она любила развлечения,
евреи были все они,
почти не зная исключения.
К ней вечно в дом текли друзья,
весьма талантливые лица,
и было попросту нельзя
в их пятом пункте усомниться.
У дочек в ходе лет житейских
когда любовь заколосилась,
то на зятьев она еврейских
без колебаний согласилась.
Когда порой у дочерей
в мужьях замена приключалась,
она ничуть не огорчалась —
ведь новый тоже был еврей!
Пишу трактат я, а не оду,
и сделать вывод надлежит,
что теща к нашему народу
уже давно принадлежит.
Галдит вокруг потомков роща,
и во главе любого пьянства
всегда сидит хмельная теща —
удача русского дворянства.

В каждой порядочной семье, как известно, должен быть хоть один приличный и удавшийся потомок. И моим родителям такое счастье выпало – мой старший брат Давид.

Геолог (доктор соответственных наук и академик), он на Кольском полуострове за несколько десятков лет пробурил самую глубокую в мире скважину.

Об этом и была сочинена —

Маленькая ода про большого Дода (на его 75-летие)

Он был бурильным однолюбом:

вставая рано поутру,
во вдохновении сугубом
весь век бурил одну дыру.
Жить очень тяжко довелось,
но если б Доду не мешали,
дыра зияла бы насквозь,
пройдя сквозь толщу полушарий.
Просек бы землю напрямик
бур Губермана исполинский,
и в Белом доме бы возник —
на радость Монике Левински.
Он жил в холодном темном крае,
всегда обветренном и хмуром,
хотя давно уже в Израиль
он мог приехать вместе с буром.
Пройдя сквозь камень и песок,
минуя место, где граница,
он бы сумел наискосок
к арабской нефти пробуриться.
Он и другие знал заботы,
не в небесах Давид парил,
и, как-то раз придя с работы,
жене он сына набурил.
Советский строй слегка помер,
явилась мразь иного вида;
но, как вращающийся хер,
бурил планету бур Давида!
Дод посвятил свою судьбу
игре высокой и прекрасной,
и Дон Жуан сопел в гробу,
терзаем завистью напрасной.
Труды Давида не пропали
в шумихе века изобильного,
и в Книгу Гиннесса попали
рекорды пениса бурильного.
Сегодня Дод наш – академик,
и льется славы сок густой,
а что касаемо до денег,
то все они – в дыре пустой.
Горжусь тобой и очень рад
сказать тебе под звон бокальный:
ты совершил, мой старший брат,
мужицкий подвиг уникальный!

А Гриша Миценгендлер – родственник моих друзей (точнее, родственница – Жанна, но она – его жена). Все остальное вам расскажет