Закаты

Это были самые лучшие воспоминания в жизни Чижова. Пять лет назад она впервые появилась в Коломенском, ведя экскурсию — туристов из Франции, щебеча на своём птичьем галльском наречии; он влюбился в неё и сразу забыл, но когда она через какое-то время привела ещё одну экскурсию, вспомнил и влюбился повторно. Он даже осмелился подойти, заговорить, привлечь внимание к своей необыкновенно образованной персоне и подарить исторический журнал, в котором только что вышла его первая статья — о соколиных охотах при царе Михаиле Фёдоровиче. В третий раз он пригласил её в Консерваторию слушать Пятую симфонию Малера, и она не отказалась, пришла, и он провожал её до дома. Через неделю он повёл Элладу Юрьевну в Дом учёных, где он делал короткое десятиминутное сообщение на конференции «Современное прочтение Карамзина», посвящённой двухсотдвадцатипятилетию со дня рождения великого историка. После конференции пили за Карамзина и против, дело происходило там же, в Доме учёных, в ресторане. Талантливый, но спивающийся медиевист Доброходов, до недавнего времени — пока не начал спиваться — слывший за донжуана, недвусмысленно заглядывался на девушку своего приятеля Чижова и даже тайком полюбопытствовал у Василия:

— У вас уже всё схвачено или только на этапе накопления объективных условий и предпосылок?

— У нас с ней уже сложился общинный строй, — ответил Чижов. — А если ты не перестанешь мозолить её взглядом, сложатся предпосылки дать тебе в челюсть.

Доброходов осознал сказанное Василием, и взгляды, бросаемые им в сторону Эллады, утратили соблазняющую окраску. Лада, почувствовав это, стала раскованнее и даже предложила тост за Бомарше, потому что, как оказалось, если перевести на французский язык фамилию Доброходова, то как раз получится — Бомарше.

— Забавно! — восклицал Доброходов. — А я никогда об этом не задумывался.

Потом, опьянев, он склонился к Чижову и прошептал:

— Вон, видишь, за тем столиком умопомрачительная брюнетка? Не мог бы ты подойти к ней и сказать, что один весьма перспективный специалист по Средневековью не прочь был бы с ней познакомиться?

— А ты что, сам не можешь?

— Должен же я как-то разнообразить способы знакомств!

— Ладно, фиг с тобой!

И Василий отправился за один из соседних столиков, подсел к намеченной жертве новоявленного Бомарше и произнёс:

— Вы так прекрасны, что мой друг, знающий многочисленные тайны мрачного Средневековья, влюбился в вас, как последний трубадур. Он послал меня спросить у вас: может ли он рассчитывать на вашу благосклонность?

— Все вопросы к моему мужу, — ответила брюнетка. — Вот он сидит напротив вас.

— Да, муж — это я, — заявил о себе приятного вида молодой человек. — Спросите у последнего трубадура, какой вид оружия он предпочитает и где мы можем завтра с ним драться.

Вернувшись к Доброходову, Чижов спросил:

— Какой вид оружия ты предпочитаешь, чтобы завтра драться на дуэли с её мужем?

— На дуэли? — сверкнул глазами спец по Средневековью. — Сколько угодно. На эспадронах!

— А где?

— Где угодно! Хоть на Луне.

Вернувшись к брюнетке и мужу, Чижов передал слова Доброходова.

— У вас будут свои эспадроны или мне принести с собой? — невозмутимо спросил муж.

— Нет, эспадронов у моего друга, насколько мне известно, в данный момент не имеется, он одолжил их одному приятелю, а тот сбежал с ними в Израиль. Место дуэли он предоставил выбрать вам.

— Хорошо, я возьму свои. Завтра в восемь утра у входа в Детский парк, что на Бутырской улице, устраивает?

— Вполне.

— Значит, условились.

Вернувшись к Доброходову, Чижов передал ему слова мужа.

— Какого лешего в такую рань? Иди передоговорись на попозже, — молвил этот якобы Бомарше.

— Сначала ты сделал из меня сводника, потом посыльного. Катись-ка ты куда подальше! Иди и сам с ними обо всём договаривайся.

Доброходов продолжал сидеть, пить и не собирался вести переговоры со своим соперником.

Вскоре Василий увёз Ладу из ресторана Дома учёных, где уже становилось угарно; они поехали к ней домой, в сторону Тимирязевки, и Чижов торжествовал победу — он остался у неё ночевать. Под утро, счастливый, он вспомнил о своём вчерашнем секундантстве, пробрался к телефону и набрал номер Доброходова. Прошло гудков десять, прежде чем дуэлянт снял трубку.

— Юрка! — стараясь говорить тихо, сказал Чижов. — Ты помнишь о том, что у тебя через полчаса дуэль в Детском парке?

— Какая дуэль, ты что, офонарел?

— На эспадронах. За честь черноволосой красотки.

— Да иди ты к чёрту! Лучше приезжай ко мне с пивом.

— Послушай, Бомарше липовый! Ты должен хотя бы приехать и принести свои извинения.

— Этому эспадронщику? Да он сам никуда не поедет.

— Это его дело. А ты должен. Или я тебя перестану уважать.

— Ну и не уважай. Сказал — не поеду. Ты приедешь с пивом?

— Нет.

— Тогда не мешай спать.