Заказ

– Вы сидите, сидите… Я просто… думал, свет кто-то забыл…

– Ага, – кивнула Любаша. – Зашли, а тут такое явление.

Антон понял, что ей не хотелось снова оставаться одной. Он осторожно присел на край ванны:

– Я, честно говоря… как-то вас из поля зрения упустил. Вы вроде устали…

Любаша снова кивнула и улыбнулась:

– А я в самом деле часто теперь устаю. – И пожала худенькими плечами: – Что тут поделаешь… и где я эту лейкемию подхватила, сама не пойму. Врачи полгода дают, в лучшем случае годик…

«Блин», – только и подумал Панама. И ничего не сказал, потому что говорить в таких случаях поистине нечего. Какие-то дежурные утешения?.. Господи помилуй. Да и что вообще может до неприличия сильный и здоровый мужчина сказать девушке, которую судьба в двадцать с небольшим лет ведёт к последней черте, ничего не дав толком в жизни увидеть?!.

– Знаете что? – произнёс он наконец. – Вам с докторами, конечно, видней… и вообще, не моё дело… но, честное слово, вам бы надо на солнышко… на фрукты выбраться… Настоящие, южные, а не то, что здесь в ларьках продают.

– Мне и так Аня с Серёжкой целую корзинку вчера, – застеснялась Любаша. – Он из Сайска привёз… Абрикосы… я таких никогда и не ела…

– Значит, понимаете, о чём я толкую. Вы, в общем, долго не размышляйте, а берите-ка билет до Ростова или до Краснодара. Я вас там встречу… – Сказал бы кто Панаме ещё нынешним утром, что он выдаст подобное приглашение незнакомой, в сущности, женщине, – он послал бы шарлатана-предсказателя далеко и надолго. Однако свершилось, и он продолжал с ощущением железной правильности содеянного: – …Устрою и всё покажу. На ипподром сходим к Серёже. Я ведь тоже в Сайске живу…

– Да? – неожиданно заинтересовалась Любаша. – А правду Серый говорил, что оттуда горы видны? Вы знаете, я ни разу ещё в горах не была…

Когда они вместе вернулись в Маринину комнату, там царил византийский разврат и полное падение нравов. Радио гремело бессмертным «Хоп! Хей-хоп!», которое во дни школьной молодости Панамы подростки тайком от комсомольской организации переписывали с магнитофона на магнитофон. Теперь тайное стало явным и даже классическим. Жених и невеста, впрочем, на ритмы музыки не обращали внимания – так и топтались в обнимку на одном месте, что-то нашёптывая друг другу. Марина заангажировала Сергея, и тот, далеко не мастер танцевать, брал темпераментом: вёл монументальную партнёршу со всей лихостью истинного гусара. Аня же, оставшаяся без кавалера, выплясывала с… котом. Держала «под микитки» серого Гуталина – и знай крутилась-вертелась. Гуталин трепыхался для порядка, но не выпуская когтей, лишь стараясь достать задними лапками Анины руки…

Антон Григорьевич вспомнил, что красное вино вроде бы помогает восстановлению крови, и налил себе и Любаше «Алазанской долины»:

– Потанцуем?..

Было далеко за полночь, когда наконец конь вышел к посёлку. Ферма, откуда пахло коровами, оказалась в его противоположном конце. Заходить на улицы Паффи не стал, предпочтя пуститься в обход – прямо через поля. За одного битого двух небитых дают… Он брёл, останавливался, щипал травку, делал ещё шаг-другой, опять останавливался… Как он устал! Неужели придётся снова бежать?.. Ничего скверного, однако, не происходило, и постепенно он успокоился. Так и не дойдя до фермы, остановился совсем. И долго стоял, низко опустив шею. В густых потёмках он больше походил на обычную деревенскую лошадь, выпущенную в ночное, чем на породистого ипподромного скакуна. Было тихо. Никто не кричал страшными голосами, не бросал спичек в бензин, не грохотал над ухом из пистолетов и автоматов… Только близкий лес шумел на ветру. Этот шум странным образом убаюкивал. Паффи перестал сопротивляться неподъёмному грузу усталости – и лёг. Чтобы почти сразу спокойно заснуть.

Под утро начался дождь…

Глава девятая День второй