Заказ

Антон Григорьевич разговора не поддержал. Они уже свернули с проспекта на набережную («Нева? Нет, не Нева», – понял Панама), затем куда-то ещё, и за окошком мелькнул плющ, карабкавшийся по стене старинного здания. Антон успел заметить металлическую оградку, предохранявшую основания узловатых стеблей. Оказывается, плющ рос и здесь, хотя, конечно, не так роскошно и буйно, как в Сайске. Никаких тебе железных столбов, обращённых в зелёные призраки с раскинутыми руками…

До Исаакиевской доехали быстро. Владелец «папеласа» оказался отменным водителем, а может быть, сказывалась ещё и погода: известно же – чем она хуже, тем меньше на улицах иномарок. Машина совершила по площади виртуозный манёвр и остановилась возле нужного здания.

Панама полез в бумажник и достал сотенную.

– А мельче ничего не найдётся? – поморщился «клерк». – Где же я тебе с утра сдачу найду?

Панама поискал было глазами ларёк – пойти разменять. И тут вспомнил, что в нагрудном кармашке, в служебном удостоверении, лежит сокровенный полтинник – заначка на чёрный день. Антон Григорьевич сунул руку за пазуху…

При виде грозной «ксивы» водителя как подменили.

– Чего же сразу-то… – забормотал он, переходя на «вы». – Откуда я знал… Жизнь-то нынче… Нет, нет, никаких денег… помощь сотруднику правоохранительных органов при исполнении… Очень рад был помочь…

– Да бери ты… раз дают, – поморщился Панама. – Подвёз, и спасибо. За труды и бензин.

Протянуть руку за деньгами водитель не решился, и Панама положил полтинник в коробочку на центральном тоннеле:

– Двадцатник найдёшь? Я вообще-то спешу…

Сдача отыскалась мгновенно.

– Ничего, если монетами?..

– Ничего. Спасибо, браток. – И Антон Григорьевич выбрался наружу, в холодные объятия питерской непогоды. Пока ехали, он успел отогреться, и дождь с резким ветром, налетавшим с Невы, заставил его внутренне взвыть.

Дверца позади хлопнула – «Жигулёнок» как сдуло.

Панама проводил его взглядом и автоматически мельком взглянул на номер – «…78 RUS». Цифра кольнула. Что-то было с ней связано, причём очень недавнее…

Антон Григорьевич открыл тяжёлую дверь и вошел в здание. Предъявил постовому документы, поинтересовался, где сидит начальник следственного отдела, и поднялся по лестнице.

Встретили Панаму радушно. Следаки – они и в Африке следаки. Коротко поинтересовавшись, что привело Панаму в Северную Пальмиру, начальник вызвал в кабинет симпатичного парня.

– Смирнов Борис Николаевич, старший следователь, – представил он его Антону. – Будут проблемы – по всем вопросам к нему. Он всё знает и чем сможет поможет.

– Антон, – Панама протянул парню руку.

– Борис, – ответил тот просто.

В кабинете у Смирнова Панаму перво-наперво напоили горячим чаем с печеньем. Глядя, как он держит кружку в руках, явно согревая ладони, Борис обозвал его южной мимозой и предложил чего покрепче – чисто для профилактики. Случай был вполне подходящий, но Антон решительно отказался:

– Мужики, дел невпроворот…

И выложил историю, забросившую его в Питер.

– Да-а, – покачал головой Борис Николаевич. Над его столом, прямо на потолке, красовалась замечательная наклейка: УЕХАЛ НА ТРУП. – Интересненькое кино получается… Мысли ценные есть?

– Мне бы позвонить, если можно. В Сайск. Там уже опера покопаться должны были, глядишь, вдруг чего наработали. Тут и мысли дельные заведутся… Откуда у вас тут?..

– А прямо отсюда. – Смирнов пододвинул Панаме аппарат. И посмотрел на его пальцы, хранившие следы никотина: – Кури, если охота, пепельница на столе. А то, понимаешь, сидит, как в гостях…

Олег Березин снял трубку после первого же гудка:

– Антон Григорьевич, день добрый! Я как чуял, что вы сейчас позвоните…

– Хорош подхалимничать. Рассказывай давай, время деньги, – улыбнулся Панама. Голос у Олега был жизнерадостный. Антон знал из опыта: как говаривал Винни-Пух, «это „ж-ж-ж“ – неспроста…».

– В общем, так: я по Сайску прошёлся, а Колька в Михайловскую сгонял, в «Свободу»…

Коля Осокин – второй опер в бригаде Панаморева – славился серьёзностью и неторопливой дотошностью. Если уж он во что-нибудь влезал, то подбирал каждую крупинку информации, как золотоискатель.

– Ну и?..

– С чего начинать-то? С моего или Колькиного?

– Что ты как кота за хвост, выкладывай давай… – Панама поудобнее устроился на стуле, готовясь внимательно слушать.

– Ну тогда начну с Колькиной. В общем, так, – там никто ничего не знает…

Панама опешил.