Заказное влюбийство

– Импэра, если ты согласишься добровольно, завтра все жители узнают, что ты сделала это ради них. Если придется тащить тебя силой, то, увы, история твоей пропажи будет немного другой! – многозначительно заметил Бастиан. Я осмотрелась по сторонам, не увидев туалета, поэтому искренне не понимала, какого черта толпиться под дверью?

На секунду я представила пожары, крики и смерть, стремительно проносящуюся перед распахнутыми от ужаса детскими глазами. Надрывный крик: «Мама!» застыл в моих ушах. Звенят мечи, летят тучи стрел, впиваясь в тела…

Да, мне их жаль… Очень жаль… Но почему я должна отвечать головой?

«Не совсем головой!» – поправила Интуиция, тоже явно не одобряя подобного размена.

…за весь Кронваэль? Почему я должна нести ответственность за счастье чужих людей? А кто тогда будет нести ответственность за мое счастье? Кто?

Моего косоглазого друга – Амура, после того как на безрыбье я дала обет безрачия, настигло внезапное просветление, и теперь он стал брать с собой целую обойму! Одна стрела точно попала в один из моих желудочков, другая, я подозреваю, – в один ненасытный желудок.

Мое недоверчивое сердце все еще удивляется этому. И когда наши пальцы сплетаются в замок, я не верю, что сжимаю именно его руку, а не чью-то чужую, и начинаю нервничать. И тогда мою вторую руку в сотый раз подносят к своему лицу, целуя ее в запястье, а я в очередной раз убеждаюсь, что у любимого наверняка самый красивый нос, самые красивые глаза, самые красивые волосы, шрам и все-все-все невероятно красивое. Особенно – губы. Я могу бесконечно гладить их, целовать, дразнить, чтобы вдоволь наигравшись подарить им долгий глубокий поцелуй. Я люблю, когда в тишине можно положить пальцы на уголки чужих губ и знать, когда он улыбается, чтобы в этот момент приблизиться и отхватить свою порцию любви и обожания по полной программе.

О, нет! Выбор очевиден! Я уже достаточно долго ходила на поводке общественного мнения, чтобы понять, что жертва – это очень невыгодная инвестиция в общественную любовь. Кто со мной не согласен, пусть дальше тешит себя мыслью, что народная любовь продлится дольше двух недель, и за это время как раз удастся собрать нужную сумму на приличный бронзовый голубиный туалет!

– Нет! – категорически ответила я, понимая, что сегодня в меню почти десять литров рассольника. – Я никуда не поеду! Мне плевать, что вы там подписывали! С кем вели переговоры, тот пусть и едет!

Внезапно послышался щелчок, и я увидела на пороге лорда Бастиана, которому только что предложила записаться в рыцари голубой мечты.

– Взять ее! Связать и закутать в плащ, чтобы ее никто не узнал! Завтра сообщить, что Импэра сбежала во Флармер! – произнес он, отворачиваясь.

Максимум, что я смогла сделать, так это закричать! «Осторожней! Нам приказано доставить ее живой и здоровой! – охали послы, суетясь вокруг меня так, словно Почта России пакует вазу династии Минь, чтобы в пути она превратилась в черепки династии Дзинь.

Я почувствовала, как на голову мне надели мешок, засунув в рот кляп, а руки на спине скрутили веревкой. Кто-то с кряхтением взвалил меня на плечо.

– Итак, Импэра теперь ваша. Подписывайте договор на передачу нам наших территорий и мирный договор на десять лет! – заметил Бастиан. Послышался какой-то шелест, который закончился восклицанием: «Замечательно!»

Пока меня несли, я слышала лязганье металла об металл, тихий шепот обсуждения, откуда вырывались отдельные слова: «Импэра», «награда», «ехать через горы» и «пропустить! Приказ лорда!». Через минут пять мои руки развязали, мешок с головы сняли и вынули кляп. Я осматривалась по сторонам, щурясь на непривычно яркое солнце и понимая, что меня вынесли за пределы города.

На горизонте виднелись жиденький сосновый лесочек и далекий горный хребет с критичной степенью сколиоза. Где-то по правую руку вдалеке ютились небольшие домики, для которых «аварийное состояние» – это льстивый комплимент, а земля вокруг них напоминала неровные заплатки на старом лоскутном одеяле. Мне казалось, что облака – это пена выкипающей кастрюли, которая медленно стекает по горным склонам, вызывая у меня внутреннее восхищение.

Меня тащили по старой дороге под конвоем, укрыв плащом, который наверняка шили двоечники на уроке труда. Послы тоже были одеты не от кутюр, прикрывая дорогие одежды облезлыми лохмотьями. Мне казалось, что вот-вот в моих руках появится табличка с надписью «Украли деньги и документы! Срочно нужны деньги на билет!», а наша экспедиция спокойно сэкономит командировочные за счет моего жалобного взгляда и преисполненного трагизма лица.

– Времена сейчас опасные! Если будут спрашивать кто мы – мы купцы! – заметил один из послов, пока я едва перебирала ногами, прикидывая, как бы половчее улизнуть.

Через несколько шагов я почувствовала жжение на ладони, словно мне дали подержать еще не остывшую печеную картошку. Еще один шаг, и меня передернуло адской болью и скрючило аккурат возле какого-то дорожного указателя. Я забыла! Я же не могу покидать пределы столицы!